Судя по газетной статье, которая даже не давала никакой конкретной даты, некая авиадивизия ВВС КНДР (между строчек читалось – НОАК) время от времени все же проводила воздушные бои. В статье таких было описано аж два, и оба звеньями. Пропуская мимо глаз художественные красивости, Олег быстро дошел до сути, то есть до того, что один из них закончился безрезультатно, а во втором был потерян один истребитель и один пилот. Тело заместителя командира звена летчика-истребителя Джа-И Ксиао, погибшего смертью храбрых в боях с интервентами, было обнаружено местными жителями в районе деревни Пу, в ста метрах от останков разбившегося самолета – судя по всему, не хватило высоты на полное раскрытие купола парашютной системы. Ну и всякие стандартные уже формулировки о личных клятвах мести врагу, которую дали летчики его звена, о вечной памяти в сердцах братьев по оружию, и так далее, – в это можно было уже не вчитываться.
В том же бою китайцы заявили уничтоженным один «Тандерджет», но Олег только покачал головой: судя по тому, что в бесполезной статье не нашлось никаких сведений о прочих находках местных жителей, подбитый американец (если летчику Ксиао и его друзьям действительно удалось в кого-то попасть) сумел уйти домой. Дочитав, Олег мысленно сплюнул и отложил бумажку в сторону – может, кого-то другого развлечет…
Все утро не происходило совершенно ничего. Штабисты полка, читающие содержимое спущенных из штаба дивизии многочисленных папок с разведсводками и инструкциями, прислушивались к радио и к самим себе несколько часов подряд. Ничего. Это становилось просто опасным.
– Иван, Юра, Олег!..
Командир полка положил трубку аппарата спецсвязи, в которую он последние несколько минут односложно бурчал, и оглядел поднявших на него глаза товарищей.
– В дивизии сказали, что радиообмен «наших» станций американцев упал втрое.
Ни одному из бывших в комнате, вплоть до исполняющего обязанности адъютанта полка старшего лейтенанта, даже не пришло в голову сказать что-нибудь вроде «К чему бы это?» – слишком уже хорошо все они знали этот признак. Затишье перед бурей. Предстоит что-то тяжелое.
– Пойду поднимать ребят, – негромко произнес командир находящейся в «готовности №3» эскадрильи и вышел за дверь. Его проводили помрачневшими взглядами и задвигались сами, наконец-то найдя себе занятия. Олег не был исключением и почти с облегчением сосредоточился на проработке метеосхем в применении к тем направлениям, на которых полку могла предстоять сегодня работа. В феврале погода на севере Корейского полуострова была, мягко говоря, «интересной», а сложный холмисто-гористый рельеф, обилие весьма полноводных рек с прилагающимися долинами вкупе с близостью моря приводили иногда к таким причудливым извращениям погоды, что работы по ее прогнозированию приходилось проводить чуть ли не по отдельности для каждого квадрата среднемасштабной карты. Должности «летающего метеоролога» в дивизии пока не ввели, поэтому уточнение спускаемых сверху прогнозов погоды по собственным данным было в интересах каждого воюющего полка.
