Вот как я познакомился с отцом Джо: мне было четырнадцать, и у меня была связь с замужней женщиной.
По крайней мере, так определяла наши отношения она, и она же говорила, что мы любовники, причем не раз повторяла, что любовники обреченные. Я был самым обыкновенным подростком и вполне довольствовался подобными экзальтированными высказываниями, хотя в действительности продвинулся с ней, выражаясь языком бейсбола, всего-навсего до второй базы. Впрочем, тогда я еще не знал, что это называлось «второй базой», так как рос в Англии.
И только много позже, посмотрев фильм «Выпускник», я понял, что моя «миссис Робинсон» была несколько старше того возраста, который называла, — а именно, двадцати двух лет. На мой же взгляд, взгляд неопытного мальчишки, она вполне выглядела на двадцатидвухлетнюю девушку; я был еще так юн, что все женщины с грудью, талией и собственными зубами казались мне одного возраста — то есть взрослыми — и представлялись таинственным вместилищем невероятных удовольствий, заслуживающих…
…невероятных, ужасных мучений. Ложкой дегтя в бочке меда наших отношений было то, что мы оба принадлежали к католической вере. И, по крайней мере, в теории — в теории для меня, на практике для нее — «там, наверху» множился ужасный счет, определявший степень греховности каждого нашего поступка, каждого жеста, слова, не говоря уж о поцелуях. Если вдруг нас настигнет смерть, если зигзаг молнии из-за огромных деревьев неподалеку ударит в наши охваченные похотью тела, если один из тех испытательных сверхзвуковых самолетов, что собирают за холмом, развалится на части и рухнет на землю (как зачастую казалось, когда пилоты заставляли свои машины преодолевать звуковой барьер)… дом-трейлер превратится в огненный шар, мы опустимся на дно, в недра ада — грешники, осужденные на вечные, невыразимые страдания.
В немногословных беседах — а чаще всего между нами устанавливалось долгое, мучительное молчание, которое она называла «экзистенциальным», — речь заходила о том, следует ли нам вообще беседовать, да и быть вместе, если уж на то пошло, нам, проклятым любовникам, охваченным муками безнадежной, порочной связи, противостоящим неодолимому соблазну сосуществования в одном городе, графстве, стране, на одной планете, в одном измерении. «То, что происходит между нами… это так скверно, — говорила она, — такой жуткий грех, мы как будто играем с огнем! Ах, зачем только мы встретились, зачем нырнули в этот котел кипящих чувств, из которого никак не выбраться!»
