Конечно, говорят, что на завтрак горячие пельмени не едят. Но кто говорит? Те, кто пишет модные книги о диете. А ну их — пусть грызут свой модный глянец. Ринка имеет право поесть что хочет и когда хочет. Её некому осуждать. Она одна теперь в доме. И сварит себе пельмешек назло всем пропагандистам «здорового образа жизни».
Больше того! Она отнесёт сейчас тарелку пельмешек в комнату, включит видик, на котором ночью записала «Аферу», и будет смотреть, уплетая горяченькие пельмешки. Красота!
Ринка подхватила тарелку, шагнула в крохотный коридорчик из кухни в комнату и…
Это было невероятно — но её ударили. Прямо по лицу. То есть не на самом деле. Но ощущение было такое, словно ударили сильно. Голова загудела. Коридор перед глазами накренился влево. Ещё миг — и пол поменяется местами с потолком. И тогда пельмени окажутся на полу, то есть на потолке…
Рина привалилась к стене и прижала тарелку к груди. Горячая жидкость выплеснулась на кофточку. Рина очнулась. Что это?!
Перед глазами чернело. Но не чёрными точками, а какой-то большой объёмной чернотой. И из неё возникал силуэт. Мужчина. В чём-то тёмном. Не разобрать. Только глаза блестят напряжённо и сумрачно.
Чёрное наваждение посмотрело прямо на Рину, и она услышала его немой вопрос: «Где ты?!»
Рина отпрянула. Правда, непонятно — куда. Ведь сзади неё была стена. Тарелка упала на пол и разбилась белыми брызгами. Пельмени распрыгались вокруг.
Наваждение пропало. Да и было ли оно? Рина закрыла глаза и беспомощно сползла по стене. Сердце билось с безумной скоростью. А вот дышать она, кажется, не могла — страх сковал. Однажды с ней было такое. Давно, ещё в той жизни, когда бабушка была жива, Рина схватила её заветную шкатулку с «драгоценностями», но не удержала и выронила. Нехитрые бусики, колечки, заколочки, брошки рассыпались по полу. Ринка взвизгнула и кинулась собирать. Рука сама потянулась к бархотке, на которую была приколота старинная булавка с цветочком…
— Не тронь! — закричала бабушка.
И то ли от её крика, то ли от страха у Рины тогда тоже так же закружилась голова. Она вцепилась в бархотку и вдруг почувствовала, что с другой стороны кто-то тянет её на себя. Высокий мужчина ловко выдернул у неё из рук бабушкину «драгоценность» и прошептал:
— Не трогай — не время!
От его тихого низкого голоса стало даже ещё страшнее, чем от бабушкиного крика. Хотя нет — не страшнее! Просто возникло такое чувство, что он станет приказывать ей всю жизнь. Сейчас и потом. Всегда. Словно своим приказным тоном он перекрыл Ринке кислород. Она как сидела на полу, так и завалилась на бок.
