— У меня будет ребенок.
Я смеюсь и говорю:
— Доченька.
А ты отвечаешь со смехом:
— Сыночек.
— Доченька с длинными косами, — говорю я.
— Сыночек.
— Доченька.
— Сыночек.
— Доченька.
Мы оба смеемся. Идет дождь. Твой смех несется ко мне сквозь этот дождь, сквозь этот дождь я слышу звонок — короткий, робкий, потом более продолжительный…
— Кто там? — спросил я машинально.
— Соседка снизу.
Я открыл. Передо мной стояла соседка снизу. В одном халате.
— Людвик куда-то ушел, — сказала она, — и оставил меня без спичек.
Она стояла очень близко. Я ощущал запах, неестественный, тошнотворный запах губной помады и одеколона.
— Я подумала, вы не откажете… по-соседски.
Я полез в карман, вытащил спички, но она их не взяла. Развязала поясок и распахнула халат, глядя мне в глаза. Под халатом на ней ничего не было.
Так она постояла минуту, потом не спеша закрыла наготу. Взяла меня за руку и провела ею вдоль тела.
— Ну что? — Она прищурилась.
— Уходите, — тихо сказал я.
— По-соседски со скидкой…
Я открыл дверь и легонько коснулся ее плеча.
Она фыркнула.
— Ты еще придешь, котик, придешь, сам попросишь…
Я закрыл за ней дверь.
Этот дом снесли пять лет назад. Мы получили квартиру в центре города. На месте нашего дома стоит огромное современное здание из металла, стекла и бетона.
Я предчувствовал, что со мной это случится. Это поджидало меня, чтобы наброситься исподтишка. Все, о чем я вам расскажу, уже произошло. Я рассказываю о том, что уже произошло. Нет у меня ребенка. Нет моей доченьки. Нет на свете. Как будто никогда и не было. Нигде на белом свете ее нет. Вот что меня ожидало.
Ничего не изменилось. Утром я встаю. Одеваюсь. Проделываю все то, что делают живые люди, делают испокон веку. Причесываюсь перед зеркалом и смотрю себе в глаза. Тщательно причесываюсь. Она… нет, ничего, ничего… Об этом позже. Все опять на своих местах. Сестра подает мне молоко. Я пью горячее молоко, слушаю последние известия… Умер Папа Римский, человек расхаживает в космосе, готовится полет на Луну, война… Утром я покупаю газету. Обмениваюсь парой слов с киоскершей:
— ну и льет…
— мерзость… теперь все так… опять мне не привезли ментоловых…
— но завтра выглянет солнышко…
— может, и выглянет…
— до свидания…
— до свидания…
Иду дальше.
Все изменилось. Все изменилось, но по мне ничего не видно. Так оно и лучше. Это уже случилось. Я уже другой человек, хотя никто этого не заметил. Иногда с изумлением смотрю на новую табличку на двери — моя сестра позаботилась. Пользуюсь теми же вещами, что и прежде. Только часто вдруг замираю. Держа в руке щетку или ложку. Долго на нее смотрю, разглядываю с удивлением, словно увидел впервые в жизни. Словно не знал, что щетка служит для чистки ботинок, а ложка — для еды. Но минуту спустя снова как ни в чем не бывало принимаюсь за еду.
