— Я согласна, — быстро сказала я.
Он с удивлением посмотрел на меня. Какая-то тень пробежала по его лицу. Он нахмурился.
Ты, конечно, понимаешь, что это только формальность, — счел нужным он уточнить. — Я это делаю только ради ребенка. А Люся для меня была и останется единственной женщиной. Никто и никогда не сможет мне ее заменить.
— Да, — сказала я. — Конечно. Я понимаю… Тем более что у меня тоже есть любимый человек, и я не хочу разрывать с ним отношения. Надеюсь, ты не будешь возражать?
Я сказала это просто так, чтобы он не подумал, будто я вешаюсь ему на шею, пользуясь его безвыходным положением. В тот момент я совершенно не думала про Костю. А сказав, так и обмерла — а как же Костя? Ведь он уже родителям своим написал. И кольца купил…
— Разумеется, — рассеянно сказал Гриша, — ты совершенно свободна…
На следующий день мы пошли подавать заявление. Объяснили ситуацию, попросили, чтобы все сделали побыстрее. Нам посочувствовали и пошли навстречу. Через три дня расписали, а через неделю оформили все документы на удочерение.
В промежутке между этими событиями мне удалось встретиться с Костей. До этого мы с ним дней десять не виделись, он сразу потащил меня в общежитие, в мгновение ока выгнал злополучного Генку и велел до вечера не приходить. Тот, ропща и стеная, собрал свои бумажки и отправился в библиотеку. А Костя обхватил меня обеими руками, вжал, вдавил в себя так, что я почувствовала его тело не только кожей, но и всей плотью, костями, внутренностями.
— Ну когда, когда все это кончится? — жарко задышал он мне в ухо. — Я не могу больше без тебя, Светка, не могу без тебя!..
Я поспешно скинула с себя все и любила его с такой тоской и с такой жадностью, точно это было последний раз в жизни.
В общем, так оно и оказалось…
А когда он, всхлипнув, глубоко вздохнул, захлебнулся и обмяк, навалившись на меня, я осторожно высвободилась, оторвалась от него, села рядом, обхватив колени руками, и смотрела на него долго-долго. Прощаясь и запоминая…
Он открыл глаза и снова потянулся ко мне.
— Костя, — сказала я, отстраняясь, — Костя, я должна тебе сказать… Я вышла замуж.
— Уже? — беззаботно улыбнулся он. — За кого, если не секрет?
— За Гришу, — сказала я.
Улыбка стекла с его лица не сразу. Губы еще сохраняли форму улыбки, а глаза вдруг остекленели.
— Так это правда? — спросил он.
Я кивнула.
— Зачем? — спросил он.
Я объяснила.
— Но ты же не любишь его?! — воскликнул он то ли с надеждой, то ли с укором.
