— Так там дешевле, — аргументировал я.
— Но проблем, май фрэнд! — заверещал запыхавшийся торговец. — Флюс ма фиш мушкеля (деньги не проблема)! Ма фиш флюс — ю май фрэнд, ай ер фрэнд… (нет денег — ты мой друг, я твой друг)!
Он тут же снизил цену для меня на все вдвое относительно соседских и сообщил, что вообще готов бы отдать бесплатно, но бизнес есть бизнес. Виноград, на самом деле, у него был не очень, и я показал пальцем на соседнюю лавку.
— Но гуд? — переспросил он, демонстрируя мне каждую свою гроздь.
— Миш квайс (нехорошие), — цыкнув по-местному языком, подтвердил я.
— Момент, сэр.
Он тут же метнулся к соседу и принес мне то, что я хотел.
— Хау мач? — спросил я.
— Би кэм (сколько стоит)? — крикнул продавец соседу.
— Талята гиней (три гинеи). — Ответил сосед.
— Сри энд хав (три с половиной), — перевел мне продавец.
— Цвай (две), — сказал я.
— Тнин (две), — крикнул мой продавец соседу.
— Мэши (согласен), — отозвался тот.
— Ту энд хав (две с половиной), — подытожил мой.
— Добрэ, — отсчитал я две с половиной гинеи.
— Ты отличный парень, — засмеялся мой новоиспеченный друг, сообразив, что я раскусил его хитрость, и, попрощавшись со мной, сразу принялся рассказывать о случившемся всему базару.
* * *
Как оказалось, «друзья-продавцы» — это ещё полбеды. Достаточно завести их в каждой лавке, и свобода выбора практически обеспечена. С «друзьями-хозяевами» дела обстояли несколько замороченнее. Немного упрощало ситуацию то, что владельцы магазинов, ресторанов, кофеен, как богатые люди, в отличие от продавцов, так активно в друзья не навязывались, хотя иностранцев тоже не сторонились, по имущественному, вероятно, цензу. Любой европеец ведь здесь был просто богачом, а богачи всего мира, как, впрочем, и пролетарии, склонны к объединению. В отличие от продавцов, хозяева действительно, так или иначе, становились если не друзьями, то просто знакомыми. Куда деться, город-то маленький. Я знал их погоняла, они мое, и мы периодически сталкивались в барах, ресторанчиках, на дискотеках, а то и вовсе совместно проводили время, ужиная или попивая пиво. Загвоздка была в том, что, по всем местным понятиям, друг не может продавать что-либо другу, закон гостеприимства обязывал его всем угостить или все подарить. Поэтому, заходя в лавку к «другу» за сигаретами, я первое время никак не мог сообразить, почему в момент расчета он чувствовал себя как-то неловко, вяло отказывался от денег и постоянно пытался насовать мне в карманы всякую мелочевку типа спичек, конфет или календарика. Для решения этой на первый взгляд неразрешимой проблемы здесь, оказывается, действовала веками отработанная система продавцов или уличных мальчишек. Продавец — не хозяин, он может и должен брать деньги с любого, вне зависимости от его отношений с боссом. Тут все понятно. А где продавца не имелось, на помощь приходили уличные мальчишки. За небольшую копеечку они с удовольствием бегали за сигаретами, водой, мороженым, колой и тому подобным, ограждая двоих уважаемых людей от мелочных денежных отношений. Вознаграждение за это было честно заработанными деньгами, называемое «амуля», а не позорно выпрошенный «бакшиш», и являлось предметом мужской гордости.
