Пока Бриш нес эту диалектическую околесицу, Грузь не терял времени. Милиционеры были уже близко, пыл оскорбленных носильщиков остывал, и они растворились в толпе вместе со своими грохочущими тележками.
— Ну, Женя! — Медведев укоризненно покачал головой, разглядывая несимметричную челюсть Грузя.
— Та я щь… Дмитрий Андреевич! — В критические минуты Грузь начинал говорить по-украински. — Я щь, это самое. Как лучше хотел. Думаю, багажа у вас полтонны, не меньше…
Медведев улыбнулся:
— Ладно, ладно. Вы знакомы? Миша, познакомься с этим отвратительным типом.
— Моя фамилия Грузь, — сказал виновник кратковременной суматохи. — Но, конечно, все называют то гусем, то груздем… Евгений.
— Бриш, — сказал Бриш, перекладывая портфель в левую руку. — Очень рад.
— Михаил Георгиевич, не так ли? — добавил Медведев.
Автоматы, проглотив пятаки, пропустили их к эскалатору. Бриш спустился на одну ступень ниже.
— Медведев, ты думаешь, я зря таскаю твой портфель? Нет, братец…
— Да? А что? Будешь просить в долг?
— Разговор, как говорится, не по телефону. Возьмешь ли меня в свою гениальную группу? У нас совсем нечего делать. Сидим, как пешки.
— Надо подумать. Как, Женя? — Медведев оглянулся на Грузя. Тот пожал хрупким плечом.
— В НИИ наверняка будут против, — сказал Медведев. — А ты не говорил с шефом? Ладно, закроем пока эту тему. Женя, как ведет себя наша «Аксютка»?
— По-дамски, — ответил Грузь.
— То есть?
— То есть не очень логично. Мне кажется, что исходные данные не мешало бы упростить.
Бриш рассмеялся:
— Ей как раз не хватает кибенематика.
— Закроем пока и эту тему! — тряхнул головой Медведев.
…Иванов проклинал сам не зная кого, краснел и чувствовал себя отвратительно. Он хотел встретить Медведева, а теперь вот едет вслед за всеми на одном эскалаторе. Опять получилось так, что он как бы шпионил! Ко всем чертям. Сейчас он догонит их и окликнет Медведева. Ему надо наконец поговорить с ним. И чихать на все остальное!
Он уже хотел было объявиться, догнать их на «Кировской», но его опять что-то остановило. Что? Этого он не знал.
Длинная фигура Бриша, который тащил портфель Медведева, долго не исчезала в толпе. Иванов, вместо того чтобы ехать домой, поднялся наверх и, почему-то злясь на себя, тихо побрел по Садовому.
Он вдруг понял, что ему жаль Дмитрия Андреевича Медведева. Лучше бы не было этой французской поездки! Понимает ли он, Иванов, и то, что в лице Медведева он жалеет себя, свою собственную полураспавшуюся семью? Нет, он этого не понимает. И понимать не желает. Потому что ему, Иванову, просто не повезло… Всего-навсего. Это было случайностью, то, что произошло с ним, с Ивановым. Тут не было закономерности, поэтому и не очень обидно. А с Медведевым? Закономерность? Может быть, Медведев тоже считает все это случайностью? Да нет, ничего Медведев не считает. Он не знает. А надо ли ему вообще знать?
