Люба проветрила комнаты от Наташкиного сигаретного дыма, сменила на кухне скатерть и переодела девочку в чистое платьице.
Обе они — мама и дочка — волновались и радовались в ожидании Медведева. Радость у них была одинакова, а волнение разное. У Любы оно граничило с душевной тревогой, у Верочки — с интересом угадывания. Ведь папа сообщил по телефону, что купил ей что-то интересное, а что — он никак не хотел рассказывать.
Поезд словно подкрался к вокзалу, остановился внезапно и плавно. Медведев увидел в окно встречающих и поморщился. Но его недовольство тотчас исчезло. Он всегда легко соглашался с мелкой неприятной необходимостью, поскольку умел делать эту необходимость приятной. В каждом самом неприятном явлении, считал он, таится уйма хорошего, нужно только разглядеть…
Младший научный сотрудник Грузь, подтянутый и нарядный, стоял на перроне, глядел то туда, то сюда. Он поворачивался на пятке. Увидев выходящего из вагона Медведева, Грузь крикнул довольно зычно:
— Носильщик!
Человек пять носильщиков, грохоча своими нелепыми железяками, бросились на этот энергичный и одинокий зов. Грузь элегантно расшаркался перед ними и широким жестом представил им выходящего из вагона Медведева:
— Друзья! Он привез вам пламенный привет от ленинградских носильщиков. Честь имею…
— Миша, и ты здесь? — Медведев увидел, как долговязый Бриш пробирается между пустых тележек. — Привет, привет, но ты же испортил себе субботу!
— Человек для субботы или суббота для начальства? — Бриш подхватил тяжелый портфель Медведева.
В это время носильщики сжимали кольцо вокруг младшего научного сотрудника. Грузь попытался выпрыгнуть из окружения, но безрезультатно. «Мы тебе, задрыга, покажем привет!» — услышал Медведев и не успел вникнуть в значение нового для себя слова. Пришлось срочно вмешиваться:
— Ребята, в чем дело? Возьмите с него трояк и выпустите.
— Иди ты… со своим трояком! — огрызнулся один.
— Я ему покажу приветик! — повторял другой, а третий уже давил краем тележки ноги Грузя.
— Да ладно вам! — отступал Грузь. — Что, шуток не понимаете?
Трудно представить, чем бы все это завершилось, если бы не Бриш. Он шепнул что-то на ухо одному, другому погладил рукав. Третьего, самого активного, нейтрализовал неожиданным вопросом:
— Слушай, ты в баню ходишь?
— Хожу, — носильщик замешкался. — Ну и что?
— Скажи, а как ты задницу моешь, стоя или сидя?
— Стоя, — растерялся носильщик.
— Ну и зря! — убежденно сказал Бриш. — Вполне можно и сидя. Сперва одну половинку, потом другую. У каждой задницы две половины, одна левая, другая правая…
