— Замолчи! Ради Бога, не говори ничего при детях..
— А что дети? Им тоже надо знать про отца. Вон Верочка уж скоро невеста…
Вера как назло зашла зачем-то на кухню, и Наталья полезла к ней с поцелуями.
— Вера, пожалуйста, уйди… — Люба с трудом сдерживала в себе истерический крик. — Уйди, посмотри в окно, что делает Ромка…
Но и Ромка уже пришел со двора и глазел на всю эту сцену.
— Ах ты, мой медведушка… — опять запела Наталья, пытаясь присесть и обнять Ромку. — А что? Мой и есть! Кабы не я… Да кабы не я, его бы и на свете-то не было! Миленький. Помнишь, Любушка, ты уж поехала на аборт… А я тебя и отговорила, в больницу-то не пустила.
Вера стояла на кухне и слушала, стояла и слушала.
Люба почувствовала, как ноги ее стали какими-то толстыми, ватными, кухонный шкаф и холодильник вдруг поменялись местами и поплыли в глазах.
— Любовь Викторовна, вам что-нибудь помочь? — ребята нагрянули в кухню всей гурьбой.
Наталью как ветром сдуло.
— Ничего не надо… — очнулась Люба. — Идите, пейте чай… Идите…
Головокружение не проходило, но сердце билось ровнее. Люба попыталась осмыслить происходящее, у нее ничего не вышло.
Сколько времени?
Позвонил муж, спросил, как закончилось чаепитие, сказал, что едет домой.
В квартире было тихо, видимо, все ребята уехали.
Она сидела на кухне с закрытыми глазами. Пыталась не думать, от всего отключиться. Но она чувствовала близость беды.
Открыв глаза, Люба замерла в новой тревоге и в новом страхе. Вера снова стояла посреди кухни и глядела на мать. Губы дочери заметно подрагивали, глаза, обычно синие, были почему-то темными.
Люба встала:
— Что с тобой?
Вера молчала. Прикусывая губы, она пристально смотрела на мать.
— Что случилось? Тебя обидели?
Вера молчала. Люба нежно взяла дочь за руку:
— Почему ты молчишь? Что с тобой?
— Ничего! — Вера вырвала руку. И в этом ее «ничего» выплеснулось столько всего: и горя, и удивления, и неверия в справедливость, и разочарования… Люба враз, инстинктивно, но очень ясно почувствовала, что дочь не забыла и никогда не забудет родного отца. Осознание этого понимания вызвало в Любе новый страх и новое, еще не знакомое ей чувство. Она испытала обиду на дочь. Но Люба не могла принять эту обиду и немедленно переадресовала ее сначала на жену Зуева, потом и на самого Медведева, который, по словам Натальи, опять в Москве.
Вера глядела куда-то в одну точку, отрешенная необычная. У Любы все напряглось и сжалось внутри…
— Мама, это правда? — тихо произнесла дочь. — Правда, что ты не хотела родить Ромочку?
