Дождь не кончался. После целого дня плача небо продолжило лить слезы и ночью, и утром, и весь следующий день. Не успокоилось к вечеру, когда уставший и тихо звереющий от сырости отряд появился на пороге последнего на их пути постоялого двора перед преодолением горного перевала «Язык змеи», а значит несколькими ночевками под открытым небом. Каждый хотел высушиться, запастись теплом и как следует отдохнуть. Поручив лошадей конюхам, скарб носильщикам, а свои тела дорогим и не слишком постельным девушкам отряд разбрелся по комнатам до утра. Все, кроме Лассо ди Кассино.
Оборотень только сделал вид, будто отправился спать. Он действительно поднялся на четвертый этаж вместе с Кель и Властелином. Пожелал им спокойной ночи, пошумел для вида у себя в комнате и через пятнадцать минут преодолевая усталость спустился вниз.
Таверна при постоялом дворе была большой, под стать самому двору: три этажа, шесть залов. В четырех из них музыка, пляски, в двух поговорить можно и не только алкоголем залиться, но и неплохими полезными для здоровья отварами побаловаться.
Лассо не знал наверняка получил ли адресат письмо, но надеялся на это, а еще на то, что забыл старые обиды и успел добраться до постоялого двора, но если нет? Где тогда искать ответы? Отчего-то целителю казалось важным получить их как можно быстрее.
Искомый оборотень нашелся в пятом зале. Впрочем, именно с него ди Кассино и начал поиски. Тот шум, который царил в залах с первого по четвертый не выдержали бы уши никакого хвостатого.
Лассо высмотрел сидящего у стены старика: широкое загорелое лицо, скрытые под кустистыми бровями острые глаза, немного кривые губы и крупный мясистый нос. Тонкость черт лица ди Кассино младшему досталась от матери. Зато отец наградил его гибким умом. Мать, увы, свято верила в необходимость держаться в тени мужчины. Быть может поэтому целителя так привлекала сила и независимость Кель?
— Здравствуй, отец, — сел напротив старика Лассо.
— Сын, — сухо кивнул барон, давая понять — ничто не забыто и ничто не прощено, но на уступки старик готов неохотно пойти. — Я прочитал письмо.
— Расскажешь? — Целитель отвлекся на светловолосую официантку с необъятной грудью и таким же необъятным зазывающим декольте, заказал кружечку брусничного морса, облизал губы и вернулся к отцу, чьи толстые пальцы аккуратно отрывали полоски от красно-коричневого бока вяленой рыбы.
— Расскажу, но только потому, что вспомнил Росану после твоего письма, а следом потянулись и остальные воспоминания, — старик усмехнулся, почесал пальцами с расслоившимися желтыми ногтями щеку с белой неаккуратной щетиной…
