— Вот видишь, — с торжеством сказал Рикардо, — лама более рассудительна, чем индеец. Она точно знает, сколько может перевезти. Было время, — уныло сказал он, — когда я сам был не слишком мудрым. — Он снова высунул голову в окно и приказал кучеру трогать.
Они следовали вдоль извивающейся Римас-ривер, вдоль крытых соломой хижин индейцев. Им в нос ударяли различные запахи приготовляемой пищи. Бианка зажала нос рукой и вопросительно посмотрела на Рикардо.
— «Такуа», — сказал он. — Сухой навоз лам. В этой стране не хватает леса. Если бы не животные, у них совершенно не было бы топлива. Здесь они целиком зависят от природы. Вы видите этих птиц? Мы посылаем корабли на места их гнездовья, чтобы собирать их отходы. Мы называем их «гуано» и удобряем ими землю.
— Я думаю, — проворчал дон Луис, — что это не слишком подходящая тема для разговора с твоей крестной, Рикардо.
— Тысяча извинений, сеньора, — ответил Рикардо. — Здесь, на нашей варварской земле мы все несколько позабыли о хороших манерах.
— Не обвиняй в этом всех и каждого, — заметил дон Луис. — Это не Лима там, впереди?
Бианка высунула голову из окна и впервые увидела столицу великого вице-королевства. Она обратила внимание, что Лима — большой город, большой испанский город. В туманном воздухе вырисовывались шпили соборов и многочисленных церквей.
Когда они въехали в город, то первое впечатление, что Лима — чисто испанский город, начисто рассеялось. По улицам сновали сотни индейцев, потомков племени Инков, теперь покоренного и рассеянного. Они передвигались, склонив головы, а серапе на их плечах отливали всеми цветами радуги. Они гнали перед собой стада мулов, овец, коров, лам и альпак.
Вокруг теснились грязные хижины, во дворах которых бродили козы, свиньи, цыплята. На глаза Бианке постоянно попадались голые ребятишки с широко раскрытыми удивленными глазами. Земляные улицы индейского квартала ничем не напоминали широкие авеню испанских городов.
Бианка вздрагивала, разглядывая все это. Однако Лима жила с чисто испанской пышностью: кабальеро, гарцующие на прекрасных конях, одетые в роскошные бархатные камзолы, сидящие в отделанных золотом седлах; черноглазые сеньориты, выглядывающие из-за шелковых занавесок своих карет, изящные сеньоры, поклонами приветствующие дам. Многочисленные лавки золотых и серебряных дел мастеров. Португальские евреи, чьи дела и богатство расцвели здесь, вдалеке от длинных рук инквизиции, сновали по улицам со своими бумагами.
