— Извините меня, господин учитель, — лепечет Рухлядь.
— Как я сказал, — продолжает Феликс, — исчезновение на Деконосе — самое удивительное из четырёх, ибо оно отличается от остальных. Хочу пояснить, двоеточие. Поскольку преступник, скорее всего, принадлежит к плавсоставу, он смог отладить на борту хорошо действующую систему — и мы должны её раскрыть, — которая позволяет похищать некоторых пассажиров, а затем избавляться от них. Надо полагать, что на «Мердалоре» у него должны быть какие-то функции, привычки, помещения, время и, может быть, сообщники, и это позволяет ему осуществлять похищения с максимумом скорости и минимумом риска. Но на острове Деконос он наткнулся на тысячу осложнений, и, мне кажется, он вынужден был избавиться от французского гражданина «по тревоге», потому что последний стал представлять собой большую опасность, и ему пришлось нейтрализовать его, чего бы это ни стоило.
Тишина. Увлечённые выступлением, мы слушаем и наблюдаем за пируэтами Феликса в салоне. Его венец из седых волос напоминает использованную мыльную пену. Стёкла очков в золотой оправе настолько грязные, что за ними едва видны его близорукие глаза. Ему бы поставить стеклоочистители. У него выпуклый лоб. Голова напоминает перевёрнутую грушу. Этим вечером он надел серый костюм с леопардовыми пятнами. И как всегда, на нём белая рубашка, твёрдый воротничок фасона «Топаз-Премьер» прошлого века, а также чёрный галстук.
Берюрье стучит в стекло.
— В чём дело? — тявкает Феликс.
Толстяк приоткрывает дверь и щёлкает пальцами.
— Мсье, мсье, можно войти? Я буду себя вести хорошо.
— Хорошо, садитесь на своё место, Берюрье, — бормочет Рассеянный. — Но при первой выходке я вас отправлю к надзирателю.
Он стучит указательным пальцем по мраморной поверхности круглого столика.
— Господа, пишите! Впредь можно заключить…
Стараясь реабилитироваться, Берю пишет в блокноте, высунув свой бесподобный телячий язык до грудной кости.
— …что похититель, — продолжает Феликс, наклоняясь к Толстяку.
Он треплет его за ухо.
— Пишется через «е» в конце слова, Берюрье!
— Мерси, мсье! — сюсюкает Бугай.
— …что похититель имеет на борту помещение… О чём я говорил, Берюрье?
Пухлый не слушал и вздрагивает.
— Вы к тому, что этот тип кого-то имел в помещении, мсье?
— Вы мне перепишете урок десять раз к завтрашнему дню!
— Но мсье…
— Двадцать раз!
Будучи легко возбудимым, Берю плачет.
— Слушайте, Феликс, я не знаю, с чего вы на меня взъелись, но вы перегибаете палку!
