— Что ж, — решает Патрон с весёлостью, в которой светится хорошее настроение, — поедем и мы навстречу, подберём Мари-Мари и пожмём руку дорогому Пинюшу.
Ибо таков Папа: источает слова «мой дорогой», «мой милый», «мой малыш», если уступают его капризам, но он противный, как контролёр, страдающий гастроэнтеритом, если кто-то вдруг заартачится.
Мы топаем к «роллсу». Бритишовый шофёр стоит на посту, как солдат кавалерийской гвардии у монумента. Он неподвижнее, чем хромированная пробка радиатора, и насмешки, которые продолжают сыпаться на расстоянии, разбиваются о его невозмутимость.
— Это ваша тачка, господин директор? — блеет Берю.
Руки у него падают, а вместе с ними чемоданы. Он подходит к машине осторожным шагом подрывника, который собирается обезвредить бомбу. Он смущён, взволнован, очарован. Он не смеет дотронуться до неё. Он промывает глаза, чтобы посмотреть и не запачкать эту внушающую уважение вещь.
— Да это же «роллс», — вскрикивает он, подойдя к передку чудовища. — И к тому же «ройс»! Зараза!
Хотя Старик пытается понять, к нему относится этот эпитет или к его автомобилю, он всё же сохраняет довольное выражение лица.
— Росс, погрузите багаж этого господина! — даёт указание он.
Драйвер смотрит с ужасом на растерзанный ящик, на огромный картонный чемодан, который удерживается в закрытом виде с помощью старых подтяжек, и всё это называется «багажом» господина Берюрье. Но английский шофёр — всё равно что доберман: он слушает только своего хозяина.
— Слушаюсь, сэр, — говорит он, хватая эти мусорники.
— Садитесь же в машину, Берюрье, садитесь, дружок.
— Я не запачкаю? — бормочет наш бравый товарищ.
— Ах, вы шутите, мой мальчик! Давайте, давайте, без церемоний.
Берта уже отвергла приглашение. Она предпочитает ехать в машине преподавателя. Кое-как мы выезжаем из «Кемпинга зачарованной медузы».
— Представляю рожу Пино, когда они узнают, что мы отправляемся в круиз, — шепчет Толстяк, который не переварил фургон своего коллеги.
Он просовывает руку в ремень на подлокотнике.
— Я, наверное, продам свою машину, — объявляет он. — Я сказал хозяйке в офисе, чтобы выставила её на продажу. За пятьсот тысяч франков я её отдам! Любители найдутся, потому что «Ситроенов-15» уже не встретишь!
* * *
Едва мы проезжаем триста метров, как попадаем в затор. Тачки выстроились гуськом с раскрытыми дверьми. Водители бегут в сторону гигантского нагромождения листового железа посреди шоссе.
— Что там такое, Росс? — спрашивает Старик.
