— В общем, вы хотите, чтобы она не появилась в момент отплытия? — шепчу я после того, как отпил приятного напитка.
— В общем, да, — отвечает Патрон. — Вы изобретательны, дорогой Сан-Антонио, наверняка вы найдёте какой-нибудь способ.
В конце концов, миссия не такая уж и неприятная. Дурачить девок мне не впервой.
— Что вы думаете об этом странном деле? — шепчет Лысый, глядя на пейзаж, проплывающий по сторонам от «роллса».
— Посмотрим на месте, Патрон.
— Я полагаю, у вас уже есть какое-то предположение?
— На первый взгляд можно допустить, что виновник или виновники являются членами экипажа, не так ли?
— Вы так думаете?
— Ну да, смотрите: четыре исчезновения подряд. И ни один из пассажиров не отправлялся четыре раза подряд в один и тот же круиз!
— Надо же, я об этом не подумал, — признаётся босс.
У него едва заметная улыбка. Взгляд голубых глаз как будто уже блуждает в морских горизонтах. Положив руку на кожаный подлокотник, он предаётся размышлениям. Я не мешаю ему думать, тем более что мне нечего ему сказать. Беда в том, что в компании надо о чём-то говорить. Нет ничего ужаснее, чем поддерживать любой ценой некоторые разговоры. Надо шевелить мозгами, мастурбировать их, чтобы брызнуть какой-нибудь темой для разговора. В таком положении ты сдаёшь умственно, изматываешь серое вещество в тщетных потугах. Иногда у меня язык работает, но, честно говоря, лучше получается молчать. У меня призвание молчать. Призвание, которое, кстати, люди не ценят.
— Как вы думаете, Берюрье поедут с нами? — спрашивает Биг Босс.
— Почему бы и нет? Перспектива роскошного круиза должна быть ужасно соблазнительной для простых людей.
— А было бы здорово, если бы с нами был наш любезный Берюрье, — размышляет мой сосед по «роллсу». — Он бычок сообразительный.
— Нет, — уточняю я, — он бык!
* * *
Я задремал.
Металлический голос Росса гнусавит в аппарате.
— Не это ли место, сэр?
Он только что остановился рядом с каким-то пёстрым балаганом, над входом в который возвышается дугообразное панно с надписью: «Кемпинг зачарованной медузы». Местечко, несмотря на вывеску, вряд ли можно назвать очаровательным. Я бы даже сказал, что «это место», как его презрительно назвал Росс, напоминает отхожее место.
Конечно, оно находится на так называемом Лазурном Берегу. Конечно, море в восьмистах метрах. Только…
Только оно расположено на обочине Национальной дороги между городской свалкой и цементным заводом. Только… железнодорожная ветка, именуемая «Дековиль», ограждает его по четвертой стороне. Только толстый слой серой пыли покрывает этот гигантский лагерь. Бивак, друзья мои! Лагерь беженцев. Несколько сотен легко одетых семейств влачат здесь своё существование в чудовищной сутолоке. Каждое из них натянуло палатку рядом со своим автомобилем. Самые имущие даже натянули тенты в форме гаража, чтобы защитить свое любимое авто от солнечных лучей. Из громкоговорителей, прикрепленных на концах окрашенных мачт, несётся дробильная, лязгающая, отупляющая музыка. Запахи дурной кухни смешиваются с запахами цемента. Цемент пахнет дерьмом. Почти кухней! От перегретых укромных мест тянутся непостижимые малоприятные запахи. Музыка образует фон, напоминающий своим постоянством шум моря. Но к ней примешиваются тысячи других шумов, образуя какофонию. Сухой посвист небольшого локомотива, который пыхтит на заднем плане. Клаксоны машин туристов, которые въезжают, и туристов, которые выезжают. Крики неугомонной детворы. Перебранка гурий. Истерические транзисторы, всегда и везде!
