— Матильда! Матильда!
Все четверо, испуганные и встревоженные, искали ее.
— Что же могло случиться?
— Она была в отличном настроении…
Они нашли ее в кустах шиповника, истерично рыдающую, опухшую от слез.
— Матильда! Что с тобой? — Филипп пытался ее поднять. — Да что же это с тобой, Матильда? Ну успокойся, пожалуйста.
Он гладил ее по голове, крепко обняв. Ролан, Николь и мадам Жюво молча стояли, в ужасе наблюдая эту грустную картину.
Все было очень серьезно. В этой семье происходило что-то страшное и болезненное.
Мадам Жюво молча покивала головой. Она поняла все. И предчувствовала недоброе.
* * *
Матильда очнулась уже в больнице. Она помнила только, как приехала скорая помощь. Ей сделали укол и положили на носилки.
Большая доза успокоительного сразу подействовала на обессиленную, нервно истощенную Матильду.
Она открыла глаза. Белый потолок и стены. Светлая мебель. Даже шторы белые. Обычная больничная атмосфера. Матильда чувствовала слабость и головокружение, как будто ее ударили по голове чем-то тяжелым. Она не понимала, зачем она здесь, но думать об этом была не в состоянии.
Подошла медсестра. Молоденькая девушка в белом халате.
— Ваш муж скоро придет.
— Нет… Нет.
Она не хотела никого видеть. Никто не в силах ей помочь.
— Это не может больше продолжаться… — произнесла. Матильда слабым голосом.
— Конечно, не может, — улыбнулась медсестра. — Сначала надо поесть! Вы похудели.
Есть… Она не помнила, когда ела в последний раз. Но при напоминании о еде, почувствовала отвращение и тошноту.
— Мне надо умереть. Я такая дрянь. Да. Умереть.
Слезы катились по щекам. Она пришла в себя. И вновь вспомнила о своем несчастье.
Нет, никто уже не мог спасти ее. Она неисправима. Она безнадежна. Врачи не в силах сделать ее счастливой, а значит, все бесполезно и не нужно.
— Боже мой… Мне так плохо…
— Вы увидите мужа, и вам станет легче, — голос у медсестры был негромкий и мягкий.
А Матильда все плакала и плакала. Она вытирала слезы, пытаясь успокоиться, но не могла.
— Нет… Что это со мной… Я хочу понять.
Двадцатидвухлетняя Адель Маню совсем недавно закончила учебу и работала в клинике всего месяц. У нее не было опыта и той душевной твердости, этакой непробиваемости, свойственной медикам.
Она не видела еще в жизни горя и окружающий мир рисовался ей в розовых тонах. Адель было очень жаль свою новую пациентку. Она не знала, что же на самом деле произошло, не знала истинной причины ее страданий. Но от всего сердца сочувствовала и в душе переживала ее боль. Медперсоналу не разрешалось выказывать свои эмоции, задавать пациентам лишние вопросы, так как это могло еще больше нарушить их душевное равновесие.
