Тем не
менее,
факт, что в наиболее значительных монтажных работах последнего десятилетия особенно ярко видна связь между документальным материалом и личностью художника, увидевшего и расшифровавшего этот материал. Процесс, конечно, начался давно. Пожалуй, после экспериментов Вертова, после гневной военной публицистики Довженко наиболее
открыто, демонстративно выразил себя в документальном материале Ромм
в фильме «Обыкновенный фашизм». Не только в монтаже, в отборе мате
риала, но и в том, что сам он произносил текст фильма как бы «от себя», от
имени пожилого, много видевшего, размышляющего о виденном человека. Личность художника стала в фильме нравственным эталоном для происходящих на экране событий.
К сожалению, многие кинематографисты увидели в этом комментарии,
сделанном от имени автора, лишь прием. В ряде картин режиссеры начали
сами читать дикторский текст — самобытности фильмам сие не прибави
ло, но профессиональный уровень снизило. Пожалуй, лишь в двух
картинах последнего времени авторское режиссерское чтение не было
эпигонством «Обыкновенного фашизма», а было оправдано самой биогра
фией авторов. Фильм «Гренада, Гренада, Гренада моя» начинается с
пролога, в котором два
уже
немолодых человека — Р. Кармен и К. Симо
нов — рассматривают кадры старой испанской хроники и вспоминают
свою молодость — молодость хроникера испанских событий и молодость
поэта, для которого, как и для всего поколения
30-х годов, война в Испании была частью его биографии. Рассказ об этом времени естествен
в устах авторов, ибо
это
рассказ и о их жизни.
И точно так же естествен авторский голос в другом фильме, посвященном испанской теме. На Киевской студии документальных и научно-популярных фильмов режиссер Фернандес сделал фильм «Иду к тебе, Испания». Это
рассказ о судьбах испанских людей, эвакуированных во время войны из
Испании и нашедших свою вторую родину в России. Сегодня эти люди
поставлены перед выбором — вернуться в Испанию или остаться в
России, выбором трудным, мучительным: слишком многое связывает их с Россией, и в то же время родина зовет властно к себе. Режиссер беседует
с русскими испанцами, с их женами, он размышляет вслух — все время
звучит его глуховатый с акцентом голос. В картине есть истинная автор
ская грусть, беспокойство, желание найти выход для своих друзей, для самого себя, есть драма людей, оказавшихся на разломе истории и не
желающих идти на компромиссы.
Но вот фильм, в котором автор не выступает сам с комментарием, в
