шенной слитности с источником и содержанием захватившей нас жизни. Все яснее обнаруживалась еще одна грань «Тагильской находки». Она
проявлялась, конечно, в течение всего рассказа, но очевидной для меня сделалась к концу. Андроников создавал (и создает в других своих переда
чах) комплекс
уважения
к
культуре
XIX
века и вообще к культуре. В его
рассказе светило неотразимое гипнотическое обаяние рукописей, стихов,
старых пожелтевших писем, карикатур. За всем этим вставала значительность и важность встреч поэтов, писателей, артистов, их разговоров,
мыслей, короче —
самого духа высокой интеллигентности, отличавшей
русское общество. Живой дух этот создавался также множеством сведе
ний, казалось бы, незначительных деталей, подробностей.
И все это было важно и значительно для обычных, не слишком литера
турно образованных зрителей, моих случайных товарищей у телевизора
.
Подтверждалось известное: культура, не заискивающая перед простыми
людьми, стремящаяся поднять их до своего уровня, вызывает их уважение
и преклонение.
Так исполнил Андроников свою пушкинскую роль.
Ее показывала вся объединенная телевизионная сеть Союза, более двадцати ретрансляционных центров. На следующий вечер по требованию зрителей передачу повторили.
Вполне вероятно, что ее смотрело пятьдесят миллионов человек.
История телевизионного варианта
И. Андроников
Первое мое выступление по телевидению было назначено на 7 июня 1954 года. Я решил рассказать «Загадку Н. Ф. И.» — историю о том, как были расшифрованы инициалы, коими озаглавлены несколько стихотворений юного Лермонтова. Эту историю в то время я очень часто исполнял с эстрады, она была у меня «на слуху».
Меня отговаривали, считали, что это длинно, по телевидению смотреться не будет, что одного человека можно слушать пятнадцать минут, ну — семнадцать, потому что телевидение —
это прежде всего смена кадров, движение...
В ту пору я еще не знал (я понял это потом, накопив некоторый опыт), что телевидение — это прежде всего слово, что на телеэкране изображение подчинено слову, а не слово —
изображению, —
наблюдение, которое я потом высказал в одной из журнальных статей. В то время я еще не знал всего этого. Тем не менее, почему
-
то казалось, что раз есть поиски, тайна, разгадка тайны, то должно и по телевидению слушаться —
опыт публичных выступлений у меня был. И я очень просил дать мне побольше времени.
Мой первый телережиссер Сергей Петрович Алексеев и первый телередактор Наталья Николаевна Успенская (за это великое им спасибо!) рискнули! В те годы график не ограничивал нас, как теперь.
