Слабо разбирающийся в политике владелец плавучего борделя был потрясен. Он никак не мог понять, чем плохи девицы, которых он привез, и про какой такой моральный облик ему толкуют. Он даже стал пытаться на ломаном англо-испанском объяснять, что если эти не устраивают, он сейчас привезет других, главное, чтобы клиент был доволен. Удовлетворен, так сказать.
- Кабальеро, кабальеро, - зазывал он, - мучачос вайт о блэк!- он пытался соблазнить советских моряков широким ассортиментом товара.
- Ноу - твердо и сурово говорил замполит, еще шире расставляя руки.
- Компаньеро! (товарищ) - теперь он уже апеллировал к классовым чувствам советских моряков. - Мучачос! Мучачос!
- Ноу - вновь был суровый пролетарский ответ.
Все это время девицы продолжали терпеливо висеть на штормтрапе, никак не выражая своего отношения к происходящему, и с безразличным выражением на смуглых лицах жевали резинку. Предохранялись от кариеса, наверное. Наконец, до панамца начинает доходить, что эти странные моряки вообще отказываются от женщин, и в голову к нему начинают, видимо, закрадываться разные нехорошие мысли о сексуальной ориентации экипажа.
- Ноу мучачос? - озадаченно спрашивает панамец и вдруг расплывается в хитрой улыбке - О! Мучачос ноу, ю вонт бойз, - и покачивает, подлец, ладонью, изображая международный жест, означающий измененную сексуальную ориентацию у мужчин.
- Ноу! - В это единственное знакомое ему иностранное слово замполит гневно вложил все свое возмущение по поводу грязного подозрения, которое высказал панамец в адрес высокоморальных советских моряков.
И тут на палубу вылезают, привлеченные шумом, две наших тетки лет под шестьдесят, растрепанные, в засаленных передниках, прямо-таки с рубенсовскими пропорциями. Увидев их, хозяин борделя теряет дар речи, а потом знаками и ломанными английскими словами задает вопрос:
- Ю ол ф…к зем? - Даже традиционно не знающий языков замполит понял вопрос и, печально вздохнув, ответил криком души:
- Тебя бы, черножо…ый, на полгода в море загнать, так они тебе Белоснежками покажутся!
Когда баржа отчаливала, увозя невостребованный высоконравственными советскими моряками товар, на грустных девиц, гордо водрузив роскошные бюсты на леерные ограждения, взирали сверху повариха и буфетчица. Они всем своим видом показывали превосходство советского человека над человеком мира капитализма.
