Понаблюдав минуты три-четыре мир за окном, Лэмбет вздохнул, посмотрел на меня и сказал:
- Я готов уйти из этого города, приятель.
Мне стало смешно.
- Твое желание сбудется, - пообещал я. - Вероятно, пройдет лет десять, прежде чем ты снова увидишь Нью-Йорк.
Он кивнул, как бы соглашаясь.
- Понимаю, - бросил он отрывисто. Затем, после паузы, попросил: - Скажи мне кое-что, приятель. Выскажи свое мнение по вопросу, который меня волнует.
- Коли смогу.
- Что ты скажешь, какое наказание страшнее: быть высланным из этого города или остаться в нем?
- Это ты мне скажи, - ответил я. - Почему ты оставался здесь до тех пор, пока не попал в переплет?
Он пожал плечами:
- А почему ты живешь здесь, приятель?
- У нас слишком разный подход к делу.
- Никто из нас не начал с грязи, приятель, - гнул свое Лэмбет. - Мы все вышли в путь детьми, невинными и чистыми.
- Однажды, - зло заметил я, - парень, очень похожий на тебя, тоже много болтал и еще показал мне фотографию своей матери. А пока я смотрел на нее, он попытался выхватить у меня револьвер.
Лэмбет широко улыбнулся, он был в восторге.
- Ты останешься в этом городе, приятель, - сказал он. - Тебе нравится то, что он с тобой делает.
Женщина спокойно спускалась по лестнице. Из широкого пореза на правой руке у нее текла кровь: она была размазана по всему ее лицу, покрывала руки и одежду - отчасти ее собственная кровь, отчасти мужа. Мне думается, что женщина была в состоянии легкого шока. Но когда вышла из парадной двери, посмотрела на ведущие к тротуару ступеньки и увидела толпу глазеющих на нее людей, она взбесилась. Начала кричать, сопротивляться, брыкаться, и было чертовски трудно снять ее со ступенек на тротуар, особенно потому, что из-за крови она была скользкой, как рыба...
Ситуация мне совсем не нравилась. Двое белых полицейских в форме тащат окровавленную черную женщину по ступеням на глазах у толпы в Гарлеме. Мне это нисколько не нравилось, и, судя по выражению лица Пола, ему тоже.
- Отпустите меня! - кричала женщина. - Отпустите меня! Он первый меня порезал, отпустите меня!
И наконец, когда мы добрались до конца спуска, мне удалось услышать сквозь ее вопли звук приближающейся сирены. Это была машина "скорой помощи".
Мы добрались до тротуара как раз в тот момент, когда "скорая помощь" остановилась у бордюра. Толпа пока что не вмешивалась, уступая нам дорогу. Женщина извивалась и вертелась как угорь, длинный черный угорь, покрытый кровью и пронзительно визжащий...
