— Нет, спасибо, — изобразила я вежливую улыбку. — Хотя я и не прочь наведаться в уборную.
— Ох, конечно, прошу сюда, леди Йейнэ, — поспешно отозвался один из помощников, отступая в сторону и жестами показывая — мол, сюда.
Я помедлила, но Декарта шел дальше, не подавая виду, что слышал Симину или меня. Вот, значит, как здесь все заведено. Я склонила голову в вежливом поклоне и сказала Симине, которая тоже остановилась:
— Благодарю, не стоит меня ждать.
— Как пожелаете, — пропела она, изящно развернулась и направилась вслед за Декартой.
Я последовала за помощником по самому длинному коридору в своей жизни. Во всяком случае, такое у меня осталось впечатление — ибо мочевой пузырь все настойчивей требовал опорожнения. А когда мы наконец дошли до комнаты с надписью «Посторонним вход воспрещен» на сенмитском, я решила, что это, наверное, означает «Только для самых высокопоставленных представителей данного Собрания», и мне пришлось собрать в кулак всю волю, чтобы не сбиться с элегантного ровного шага на неприличный бег.
Я влетела в огромную, с комнату размером, кабинку и с облегчением заперлась.
Уступив зову природы, принялась натягивать и поправлять все предметы затейливого амнийского нижнего белья — нетривиальная задача, кстати, — и тут дверь уборной скрипнула и отворилась. Ага, подумала я, Симина прибежала, не иначе. И невольно вздрогнула — от злости и, по правде говоря, страха.
А когда я вышла из кабинки, то с изумлением увидела, что у раковин меня ждет не кто иной, как Рас Ончи.
Я было хотела показать, как удивлена, но потом раздумала. Вместо этого я склонила голову и сказала на нирве — это такой всеобщий язык, которым на Севере пользовались задолго до того, как Арамери заставили весь мир перейти на сенмитский:
— Добрый вечер, тетушка.
Она улыбнулась, показывая беззубые десны. Но голос у нее оказался отнюдь не старческий.
— И тебе добрый вечер, — ответила она на том же языке. — Хотя какая я тебе тетушка. Ты — Арамери, я — никто.
Я невольно поморщилась. Ну и что мне прикажете отвечать на такую чудесную реплику? Что в таких случаях говорят Арамери? Впрочем, к черту Арамери. Чтобы сгладить неловкость, я подошла к раковине помыть руки.
Она молча смотрела на мое отражение в зеркале. Потом сказала:
— Ты совсем не похожа на мать.
Я нахмурилась — это что еще за намеки?
— Да, мне говорили. Много раз.
— Нам приказали прервать с вами всякое общение. И с твоей матушкой, и с твоим народом, — спокойно проговорила она. — Нам с Уохи и предшественнице Уохи. Распоряжение отдал председатель Собрания, но кто приказал ему? Кто знает? Я просто подумала, тебе будет интересно это знать.
