— Мистер Роджерс, — позвала Одри, но детектив неопределенно хмыкнул и потянул карту в сторону.
Одри хотела посоветовать что-нибудь дельное — например, бросить уже валять дурака, — как неожиданно стена, на которой висела карта, чуть выдвинулась вперед, а потом легко подалась и отъехала в сторону, будто дверца шкафа-купе. Одри замерла, с удивлением наблюдая эту невероятную трансформацию. За куском отъехавшей стены зияла чернильно-черная пустота…
— Что там? — прошептала она испуганно.
Роджерс бросил на нее короткий взгляд, потом зашарил внутри этой черноты, и через минуту под потолком вспыхнула лампочка, осветившая небольшую комнату, в которой преспокойно могло уместиться несколько человек. Одна стена была занята стеллажом, заставленным аппаратурой непонятного назначения, здесь же стоял небольшой стол, стул и корзина для бумаг. Одри посмотрела сначала на стеллаж, а потом на Хэлла.
— Что это? — повторила она.
— Оборудование, позволяющее вести прослушивание, — почти ласково сказал Роджерс, и из-за выбранного тона смысл произнесенной фразы не сразу дошел до девушки.
— А откуда оно тут взялось? — подозрительно осведомилась она.
— Этот вопрос вам следовало задать не мне, а вашему жениху, мисс Хэтчер.
— Это неудачная шутка, мистер Роджерс.
— Да это и не шутка вовсе, мисс Хэтчер, — в тон ей ответил он, и глаза Одри сделались огромными, как блюдца.
— Вы полагаете, что Том…
— Я не полагаю, я уже знаю.
— Но откуда?..
— Вы меня наняли провести расследование, — напомнил он.
— Я не нанимала вас шпионить за Томом!
— Верно. Но вы ведь хотели выяснить, кто именно за вами следит?
— Вы решили, что это Том… следил за мной? Но зачем? Чушь собачья! Я вам не верю!..
— Дело ваше: можете не верить, сколько вашей душе угодно, — невозмутимо ответил Роджерс. — Только факты, мисс Хэтчер, вещь очень упрямая.
— Зачем ему это нужно?
— Ваш Томас Уилсон — шантажист, и довольно крупного пошиба.
— Что?!
— Что слышали, — неожиданно зло ответил Хэлл. — Конечно, для вас он идеальный мужчина: умный, тонкий, обаятельный и все такое прочее, но то, что я сказал, — чистая правда. И нечего на меня смотреть так, словно я вас оскорбил!
Одри почувствовала непреодолимую потребность присесть. Она растерянно огляделась по сторонам, схватилась за спинку стула и тихо осела на сиденье.
— Вы считаете, что меня он тоже собирался шантажировать? — Высказанная мысль показалась ей верхом нелепости. Она знает Тома уже три года. Они проводили вместе уйму времени. Они — друзья… Чем ее можно шантажировать и какой в этом смысл?!
