Телефон продолжал настырно дребезжать, выводя птичьи рулады.
— Любой человек, поняв, что трубку не берут, давно бы прекратил нарушать покой мирных граждан. Этот же либо настырный, либо попросту нетактичный, — резюмировал он, с досадой глядя на не прекращающую пищать трубку.
— Возможно, это звонит тот, кому необходимо нас услышать, такое тоже может быть, — сказала Марина. — Лёвушка, ты возьми, на всякий случай, трубку, а то ведь потом сам будешь голову ломать, кто звонил.
— В следующий раз я его заранее выключу, за три дня вперёд, — обиделся на телефон Лев, но трубку всё же снял.
— Алло! — несколько недружелюбно произнёс он, но, услышав голос на другом конце трубки, тут же сменил интонацию.
— Лёвушка, это ты? — Голос женщины звучал то ли расстроенно, то ли просто была плохая слышимость в трубке.
— Я, Верочка Семёновна, здравствуйте.
— Лёвушка, я звоню вам не из дома. Мы с Юрой в больнице.
— В какой больнице? — опешил Лев. — Что случилось?
— Не перебивай меня, у нас очень мало времени. Юру забрали несколько часов назад с сердцем по «скорой», по дороге врачи сумели вытащить его из состояния клинической смерти, но дела его очень плохи, говорят… — Она не удержалась и хлюпнула носом в трубку.
— Что говорят врачи?! Алло! — крикнул в трубку Лев, испугавшись, что связь прервалась.
— Они говорят, что шансов почти никаких и эта ночь станет для него последней. Я знаю, он хотел бы тебя ещё раз увидеть, Лёвушка, ты ему как сын. Сейчас он в реанимации, к нему никого не пускают, но если ты приедешь, ты же сам врач, я думаю, нам разрешат к нему пройти. Лёвушка, приезжай, пожалуйста. — И она заплакала, не в силах сдержать слёзы.
— Вера, я записываю адрес, — проговорил Вороновский. — Какая, ещё раз? Записал. Ждите, я беру машину и выезжаю.
Лев бросил трубку и, обернувшись к Маринке, побелевшими губами произнёс:
— Натаныч умирает, говорят, шансов — никаких.
Маринка ойкнула, закрыв рот обеими ладонями, и побелела так же, как муж.
— Я поехал, а ты оставайся с ребятами, — уже договаривал он, надевая в прихожей куртку, — буду звонить, жди.
Дверь захлопнулась, в тишине подъезда послышались торопливо спускающиеся шаги, а Маришка, стоя у входной двери, тихо заплакала.
* * *
На ночном шоссе машин было достаточно много, но почему-то останавливаться они не хотели. Поэтому, когда, громыхая и треща на каждой выщербленке дороги, около Вороновского заскрипели тормоза раздолбанной жёлтой «копейки», он обрадовался этому звуку, словно чему-то родному. Даже не поинтересовавшись, сколько это будет стоить, Вороновский запрыгнул в поданный «мерседес», и машина рванула вперёд.
