Поздно ночью, когда все спали, Мордхе тихонько выскользнул в окно и побежал босой по сырой траве. При малейшем шорохе ему казалось, что отец и реб Иче гонятся за ним. Дрожа от страха, он бросился на покрытую росой траву. Его охватило ощущение свежести; он чувствовал, как все тише бурлит кровь в жилах, а тело становится бодрее…
Легкий стук — и в окне показалось бледное лицо с копной темных волос, с большими черными глазами. Свободная, открытая блуза с короткими рукавами, легкая короткая юбка… Рохеле обвила его шею руками, и он увлек ее в лес.
Счастливые шли Мордхе и Рохеле рука об руку, не чувствуя, как хвоя и сухие ветки колют ноги. Ежеминутно они останавливались под деревьями и целовались.
— Моя Рохеле!
— Мальчик мой!
Деревья тихо качались. По верхушкам, словно по натянутым струнам, изредка пробегал ветерок. Лес вздрагивал, и эхо отдавалось далеко кругом. Луна стояла над лесом, тени скользили меж высоких деревьев, как грациозные звери, как стаи бледных птиц.
Влюбленные сели под цветущей липой. Их тотчас засыпало сверху маленькими белыми цветочками. Счастливые, они сжимали руки друг другу: из юных душ, с полураскрытых уст рвались в ночную тишь немое пение, немая радость…
Губы Мордхе, как благоухающий липовый цвет, опьяняли Рохеле. Она ощущала себя так, словно отдала этой ночи свой последний вздох и исчезает. Как ветерок она вилась вокруг Мордхе и влюбленно шептала:
— Я так боюсь твоего отца…
— Напрасно, Рохеле!..
— Ведь твой отец богат…
— Ну так что?..
— А я дочь простого арендатора…
— Не говори так, Рохеле! Если хочешь, я завтра же скажу отцу, что люблю тебя. Хорошо?
— Нет, не говори!
— Почему?
— Потому что я бедная девушка! А твой отец…
— Что мой отец? Скажи!
Рохеле прикусила нижнюю губу своими белыми зубами и обняла Мордхе.
— Любишь меня?
— Рохеле моя!
— Крепко любишь?
— Котик мой!
— А если он не захочет?
— Кто?
— Твой отец!
— Он захочет.
— А если нет?
— Если нет?..
— Ты меня покинешь?
— Я — тебя? Никогда!
— Мой славный мальчик!
Они поцеловались. Мордхе посадил Рохеле к себе на колени.
— Если отец не захочет, Рохеле, мы вместе уйдем. Хорошо?
— Хорошо!
— Будем жить в лесной избушке. Я накошу громадный стог свежего сена, снесу его в домик, и мы оба бросимся на сено, как в воду. Вот так!
Они растянулись на мху. Мордхе положил голову Рохеле, осыпанную белыми цветочками липы, себе на колени, сорвал гриб и сырой пушистой шапочкой охлаждал разгоревшиеся щеки Рохеле, утомленные веки. Девушка зажмурила глаза и вздохнула:
