— И потому что это просто невозможно.
— Но почему?
Он устало вздохнул.
— Черт бы побрал твою проклятую настойчивость, — сказал он больше себе самому, чем ей. — Не говоря уже о твоем возрасте, ты будешь жить в моем доме и присматривать за моей дочерью…
— Но мне не обязательно это делать, — быстро вставила Мэгги.
Люк неохотно покачал головой.
— Если бы я нашел какой-нибудь другой способ помочь тебе сдать экзамены! Но даже если откинуть все это, на кону стоит нечто гораздо более важное. — Он замолчал, очевидно затрудняясь говорить дальше.
— Пожалуйста, не останавливайся, Люк, — вырвалось у Мэгги. — Я уже взрослая, ты же знаешь.
— Да, ты все время говоришь мне об этом.
— Скажи, что тебя тревожит, — настаивала она. Он нахмурился и тяжело вздохнул.
— Я боюсь причинить тебе боль, Мэгги, — сказал он с мягким нажимом. — Это ты понимаешь?
Значит, все-таки ее чувство было неразделенным. Вздернув подбородок, она с вызовом посмотрела прямо ему в глаза.
— Если твои чувства действительно таковы, тебе лучше уйти.
— Да, я уйду. Но только после того, как поцелую тебя.
Она отвела глаза, и Люк тихо рассмеялся.
— Но ты только что сказал…
— Ты ничего не знаешь о человеческой природе? — пробормотал он. — Не знаешь, что запретный плод всегда сладок? Это околдовывает, заставляет желать несбыточного. И иногда наилучший способ навсегда избавиться от искушения — поддаться ему всего… один раз… — С последними словами он медленно склонил голову, намереваясь поцеловать.
В каком-то дурмане Мэгги встретила его губы. Сначала поцелуи были легкими, мучительно короткими — поцелуи, которые заставили ее прильнуть к нему и приоткрыть рот, приглашая его язык внутрь, чтобы она могла почувствовать вкус Люка, сладость Люка.
Он изучал рот Мэгги с томительной обстоятельностью, пока наконец у нее не возникло ощущение, что больше ему изучать нечего, что поцелуи вот-вот прекратятся. Но нет, поцелуи продолжались, становились все требовательнее, все интимнее. И вскоре уже ему захотелось большего, и Мэгги почувствовала, как ее страстно жаждущие ласки соски коснулись груди Люка. Он глухо застонал, оторвал губы от ее рта, наклонил голову ниже и, взяв гордо поднявшийся сосок губами, начал ласкать его сквозь мягкий материал платья. Голова Мэгги откинулась назад, от переполнивших ее блаженных ощущений, пронзивших, казалось, все тело, она громко всхлипнула. Руки как будто сами скользнули под пиджак, ногти яростно впились в спину мужчины. Мэгги испытывала страстное желание разорвать ткань, ощутить вместо нее шелк его кожи.
