Сердце девушки билось оглушительно.
— Что… — с трудом прошептала она прерывающимся от волнения голосом.
Он взял ее руки в свои, посмотрел сначала на них, потом ей в глаза. Сейчас он совсем не похож на хорошо ей знакомого Люка, подумала Мэгги. В его глазах стояло что-то, чего она не видела ни разу за все годы знакомства с ним. А она так мечтала увидеть, но не смела даже надеяться. Обнаженная и хищная страсть.
Люк прочел вопрос в ее глазах и кивнул.
— Да, я собираюсь поцеловать тебя, — сказал он хрипло, и Мэгги замерла в ожидании. — Ты хочешь знать почему?
Нет, она этого не хотела. Она хотела, чтобы он заключил ее в объятия и зацеловал до полусмерти. Но Люк был собран и хорошо владел собой, несмотря на бешено дергающийся мускул на загорелой щеке. И явно ожидал получить от нее ответ.
— Потому что тебе этого хочется, — пролепетала она, еле шевеля пересохшими губами.
— Да, частично потому, что хочется, — угрюмо согласился он. — Но и для того, чтобы утолить эту чертову потребность.
Ее глаза широко раскрылись от удивления.
— Н-не понимаю.
— Разве? — Он невесело рассмеялся. — Что ж, тогда, значит, нас уже двое. Никогда еще я не попадал настолько во власть к своим гормонам — во всяком случае, насколько мне это помнится.
Мэгги задрожала и отвернулась.
— Какую уродливую форму ты выбрал, чтобы выразить свои чувства ко мне.
Но он резко повернул ее лицом к себе.
— Ты имеешь в виду правду? Голую, неприкрытую правду? Тебя это беспокоит?
— Но если дело только в гормонах, — запинаясь, пробормотала она, — то почему бы тебе не пойти к Келли? Уверена, она будет только рада угодить тебе.
Он снова кивнул, и на его лице появилось знакомое ей угрожающее выражение, делающее его похожим на дьявола во плоти.
— Да, — тихо произнес он. — Насчет этого ты права. Сегодня ночью я мог бы оказаться в постели Келли. А возможно, и раньше, если бы очень этого захотел.
— Так в чем же дело, ты, самонадеянный, надменный…
Мэгги попыталась освободиться, ей было нехорошо, она живо представила себе обнаженных Люка и Келли на смятых простынях. В ней боролись два чувства — ярость и желание, желание того, чтобы в постели с ним лежала она, она, а не Келли. И больше никто и никогда. Только она одна.
— Но я не хочу этого, — продолжил он. — Но и не хочу желать тебя так, как я тебя сейчас желаю, Мэгги.
— Почему же?
— Потому что мои помыслы нечисты.
Она испытала чувство полного триумфа, но промолчала. Люк же внимательно посмотрел на нее.
