— Как настоящему царю. А для посторонних — как старшему. Мне нужна не корона, а меч!
Лаодика встала с кресла и направилась к огромному сундуку с богато украшенной крышкой. Откинув ее, она стала выбрасывать наряд за нарядом. Казалось, уже половина зала заполнилась царской одеждой, и царица почти скрылась за нею. Поэтому не было видно, что она достала со дна сундука. Выпрямившись, Лаодика пошла навстречу Андриску, топча и разбрасывая лежащие на полу одежды. И только когда она подошла к нему совсем близко, он увидел в ее руках меч в ножнах, сверкавших драгоценными камнями.
Развернув перевязь, царица затянула ее вокруг пояса Андриска. Он ощутил на левом боку непривычную и обязывающую тяжесть.
— Это меч, подаренный Антиохом Великим моему супругу. Уходя на решающую битву, он сказал: «Если я не вернусь, передай его сыновьям!» Весть о возвращении Деметрия заставила меня задуматься: «А не отдать ли меч брату?» Но вскоре я поняла, что его сломило римское рабство и ему нужен не меч, а амфора с вином. Поклянись, что ты защитишь поруганную честь Македонии.
Андриск вытащил клинок из ножен. Прикоснувшись к стали разгоряченными губами, он почувствовал необыкновенную гордость. Этот меч вручен ему, вчерашнему рабу! «Честь Македонии, это ведь слава победителя народов Александра, сына Филиппа. Это судьба затерянного в горах маленького княжества, которое превращено отцом и сыном в великую державу. И все это вручают мне!»
Лаодика с удивлением и страхом наблюдала за тем, как менялось лицо юноши, как глаза его приобретали блеск стали.
— Клянусь! — воскликнул Андриск, поднимая меч. Да, это был Филипп!
Солнце, поднявшись над холмами, уже успело высушить травы на склонах, но из глубоких оврагов, разрезавших равнину, дымкой расходился утренний туман.
Публий лежал на спине и бездумно следил за полетом ласточек, причудливо кувыркавшихся в небесной синеве. Полибий устроился рядом, прислонившись спиной к искривленному стволу старой акации. Положив на колени церы[86], он заносил на воск пришедшие в пути мысли.
Снизу, где паслись кони, доносилось сердитое ржание. Кони скакали всю ночь, чтобы поспеть к этим поросшим вязами холмам. Сюда уже несколько дней назад прибыли рабы-загонщики.
Неожиданно послышалось тявканье собак. Публий вскочил. Полибий спрятал церы и стилос во внутренний карман гиматия и потянулся к копью. И вот они уже бегут навстречу усиливающемуся лаю.
Длинношерстные собаки лаконской породы, дрожа от нетерпения, тащили поводырей с такой силой, что те еле а ними поспевали.
