Теперь коли и быть злому, так с плохого ума, а не по корысти. Нет царя, нету и прихвостней. Строй избу семейную да и работай миром.
Вот так-то и поразделятся теперь: кто устал, грязь разводить стал, а кто силой богаты, те грязь-то лопатой. Вот этак-то и передеремся.
Как бы не передраться, да не очень в равных силах. Кто постарше, тот и послабее, ворошить-то и не хочется. Молодни же в народе сколько угодно. Эти подымут суету.
Кабы седой был али брюхо по колени, а то мужик ты в самой поре и поджарый. На кой тебе печка? Потолкайся, брат, плечиками, авось детям легче будет.
Пока что только язычком работают. А вот войну кончат, по разным местам разбредутся, всякую пересадку сделают — все и сдвинется.
Раскипелся самолет
Пуще самоварища,
Как наш летческий народ
Никаки товарищи
Высоко летчик летает,
Никаких забот не знает,
Самолет по небу вьется,
Над пехотою смеется
Приспособим летчика,
Хорошего молодчика,
По солдатскиим по планам
Потрудиться еропланам
По всем заграницам
Полетит он птицей,
Там перебратается
Да до нас вертается
Только добывать вместе, а уж беречь — так только в своем дому, для семейства.
Что мне за радость со всеми добро делить? День хорошо, два хорошо, а на третий захочу без помехи дорогим любоваться. А тут-то и запрет. Куда лучше: хоть и плохо, да свое.
Ровно ворона, туды зырк, сюды зырк, да дырявую жестянку под задницу задвинет и думает: ах, сколь я богата!
Коню чем узда короче, тем он красивее шею гнет. А человек в укороте горб растит. Потому мы и невидные такие. Погоди, теперь выпрямимся.
Ты не гляди, что я в плечах широк. А осанки во мне нет. Из господ на воле всякий хлюст тополем растет. А мы всё в наклон. Теперь очень покрасивеем.
А ты в зад подушку, в чуб перо кочетино — раскрасавицей прогремишь. Есть в чем завидовать.
Подтяни, товарищи, пояс,
Про утробу беспокоюсь,
Стали мы свободные,
Станем мы голодные.
Эх ты, книга, барышня,
По богатым шлялася,
Ты покинь, книга, богатых,
Погости-ка с нашим братом.
Для нашего брата книга да работа — пара хоть куда.
Много книжек в городу,
Да мною не читано,
Я себе таку найду,
Наше горе считано.
Конечно, есть такие, что обо всем книжными словами говорят и по книгам всё теперешнее понимают и разъясняют. Только вряд ли они лучше нашего поняли. Мы до всего этого не через книгу — через жизнь нищую добрались.
Мне совсем не нравится слушать про теперешнее, непонятные книжные слова. Слушаешь, слушаешь, а все невдомек — про самое ли нужное говорят; как бы туману не напустили.
