О бытии вампира Эрик рассказывать не стал.
— Что скажешь? — спросил он Беатриче. — Вот я — каким был когда-то. То, что я сейчас, невнятно мне самому.
— В мельканьи туч, в смятеньи страшных снов
Виденья рвали душу вновь и вновь,
И был наш день — запекшаяся рана,
И вечер был — пролившаяся кровь.
— Понимаю… Чье это?
— Не помню. Что-то в стиле Хайяма.
— Почитай еще.
— О, где лежит страна всего, о чем забыл?
В былые времена там плакал и любил,
там памяти моей угасшая струна…
Назад на много дней
мне гнать и гнать коней —
молю, откройся мне, забытая страна!..
Последняя любовь и первая любовь,
мой самый краткий мир и самый длинный бой,
повернутая вспять река былых забот —
молчит за пядью пядь,
течет за прядью прядь,
и жизнь твоя опять прощается с тобой!..
Дороги поворот, как поворот судьбы;
я шел по ней вперед — зачем? когда? забыл!
Надеждам вышел срок, по следу брешут псы;
скачу меж слов и строк,
кричу: помилуй, рок!..
на круг своих дорог вернись, о блудный сын!..
— Все так. Почти. Я не хочу возвращаться. Неужели ты думаешь, что я провел в спячке почте четыреста лет? Вампир, если он хочет выжить, должен меняться вместе с каждым человеческим поколением. Я умолчу о том, что называют «прогрессом человечества», я же не человек, но мой интеллект не застыл, как мое тело. Я шел вперед…
— В этом не участвовало сердце, любовь моя. Да, интеллект, интуиция, немного магии — но примитивная тяга к жизни, способность к творчеству, умение чувствовать, самовыражение через слово для вампира невозможны, не существуют.
— Ты знала многих сотворенных вампиров?
— Я вижу цвета всех живых и неживых, Эрик, и ту радугу, на которой держатся цвета. Радуга человека — семь цветов, от красного до фиолетового. Самосохранение, размножение, усвоение, чувство, речь, интеллект, интуиция. У Груммара и остальных были яркими желтый и синий, еще был виден фиолетовый. И все. У большинства людей — красный, оранжевый, желтый. У отца и у меня радуги полные.
— А у меня?
— Полная радуга, но оранжевый и голубой слишком бледные. Но это меняется. Не все же сразу.
— Оранжевый и голубой — что они значат?
— Материальное самовыражение и самовыражение через слово. Для людей размножение и речь.
— А для меня — молчаливость и бессилие.
— Это меняется, Эрик. Века впереди.
— Опять? Шучу… Живу, как ребенок, в каждой секунде, не чувствуя будущего, не оглядываясь назад.
— Это плохо?
— Не знаю. Не оставляй меня.
— Не оставлю.
Парижских вампиров оказалось всего восемь, и они не спешили рассказывать, что случилось с остальными. Анна-Луиза де Мондаре приветствовала Эрика с наигранным радушием, под которым тлела опаска. Они поговорили ни чем, обменялись сплетнями. Занятые болтовней птенцы Анны-Луизы глядели на Эрика с не понравившейся ему цепкостью. Он пожалел, что не захватил хотя бы кистень: хотя вампиры ничего не знали о гнезде Груммара, они чуяли, что Эрик опасен.
