От наслаждения она учащенно, жарко, порывисто дышала. Ее наслаждение было интенсивным, исступленным, но... конечно же, неполным, ущербным.
А Барбозе хотелось встать, взять пистолет и размозжить себе череп.
Но мало-помалу спокойствие восстановилось. Барбоза почувствовал, что кровь спокойнее заструилась по жилам, что сладостное тепло разливается по всему телу, что плотское влечение пробуждается и настойчиво требует своего.
Мигом избавился он от минутной слабости и ощутил себя сильным и мужественным.
В неистовом порыве похотливого самца – более того, мужчины, стремящегося избавиться от унизительной слабости, Барбоза вновь перешел в наступление, сжал девушку в объятиях и зарылся головой в шелковистую и ароматную волну ее распустившихся волос.
–?Ленита!
–?Барбоза!
И победоносный поцелуй подавил жалобный крик девушки, расстающейся с девственностью...
Последовала буря необузданных, хмельных, исступленных ласк. Тела сближались, сплетались, становились единым целым. Плоть входила в плоть. Содрогание отвечало на содрогание, поцелуй на поцелуй, укус на укус.
Посреди этой бури наслаждения то и дело раздавались сдавленные крики, сладострастные стоны, утомленное, учащенное дыхание.
После долгого, глубокого вздоха последовала продолжительная тишина.
За нею вновь началась жаркая, яростная, животная, исступленная борьба...
В оконную щель пробился лучик света.
Настало утро.
–?Пусти меня! Пусти меня, Барбоза! Мне надо идти – светает уже.
–?Нет, нет! Погоди! Это луна светит, а не солнце.
–?Нет, я пойду! Пусти меня, пусти!
Сделав резкое усилие, Ленита высвободилась из объятий Барбозы и встала с постели.
В проеме полуоткрытой двери на мгновение промелькнула неясная тень. Потом и она исчезла.
Барбоза поднялся, быстро оделся, вышел из комнаты, запер дверь и положил ключ в карман.
Ленита у себя в спальне услышала его гулкие, удаляющиеся шаги.
Девушку лихорадило, голова у нее пылала и кружилась. Перед глазами непрестанно возникали светящиеся круги, без конца расширявшиеся и переливавшиеся всеми цветами – от темно-зеленого до медно-красного. Горло горело, губы потрескались.
В пустой комнате Барбозы лучик света, пробивающийся сквозь щель окна, упал на растерзанную постель. На смятых простынях виднелись свежие, влажные, алые пятна крови.
