— Крадёт! — признался Гриша.
— Не украдёшь — не выживешь. Раньше, бывало, грехом считали — в колхозе украсть. А теперь можно, потому что оно не моё, не твоё, а чёртово. Герман всё равно вывезет в свой хватерлянд… А ну, выбирай, хлопчик, куколь из ржи… Чтоб ты всю жизнь, кроме куколя, ничего не видел! Чтоб тебе коржи пекли из куколя, и кофе варили из куколя, и какао — из куколя!
— Кому это, бабуся?
— Кому же, как не фюлеру проклятому! Ах, чтоб тебе, шелудивому да вонючему!..
Дед терпеливо ждёт, пока старуха выговорится до конца, не перебивает, лишь покашливает в кулак. Разве что кинет своё любимое:
— Оно, доложу я вам… того, конечно…
— «Доложу я вам, доложу я вам», — передразнивает старуха деда. — Замолол!
— Да кто тебе, того… — И к Грише: — Моя баба яжыком шило побреет…
Понравились старухе дедовы слова, улыбнулась даже.
— Мне б того фюлера увидеть — глаза бы ему выцарапала!
— Герой, — кинул старый.
— Молчал бы уже… Если бы не годы мои преклонна:
Старуха умолкла. Тогда разговорился дед:
— И ты был на рашправе?.. Таких людей в рашход пуштить!.. Как маков щвет были. Олю, я её ещё вот такой жнал, на руках нянчил, на именинах гулял ш бабой. Мать её, шердешная, не вштала. Как упала вожле того фашишта, так больше и не поднялашь. Не убило её. Когда хоронили, догляделишь — ни единой щарапинки на ней. От ражрыва шердща… А Пётр Шидорович что жа человек!.. Таких людей редко и жемля родит. А тот подонок Приймаков хотел, чтобы я ужнал учителя!.. Не дождешыня, крутоголовый, не дождешыня, предатель!.. — Дед помолчал, собираясь с мыслями. — Так вот, пришёл я ш рашправы домой и говорю бабе: «Шогнут наш гитлеряки, ой шогнут, доложу я вам». Ражошлашь моя баба: «А чтоб их в три погибели гнуло. Может, таких, как ты, вытряхнутых мешков, и шогнут. Ох и пошевелил ты, штарый, умом, как подохший телёнок хвоштом…» Такое нешла. Но я шкажу: шила, доложу я вам, ешть шила… — опять помолчал дед. — Ну, погыркалишь мы ш бабой, или шкажать проще, побешедовали.
— О, видишь, — присоединилась к разговору баба Зубатая. — По-гыр-ка-лись, — растянула она ото слово по складам. — Ты ещё не знаешь, как гыр-каются. Синяки месяц носят — вот то гыркаются…
Дед спокойно подождал, пока старуха утихомирится, и снова продолжал:
— На днях жовет меня шошедка, даёт лишто-чек. Читай, говорит. Читаю. А в том лишточке и напишано — ждите, люди жыновей швоих, готовьте водку и жакушку, вареное и жареное, потому что шкоро вернемшя…
Улыбнулся Гриша — о водке и закуске там не было, да пусть…
