Мальчишки как заворожённые слушали учительницу, ловили её слова, необычные, пламенеющие жаром, слова, которые были живыми, объёмными, которые словно светились. Эти слова перевернули души мальчишечьи.
Гриша и Митька встали из-за стола какие-то нездешние, торжественные, взволнованные. Поднялась и учительница.
— Спасибо вам. Узнает Довженко о делах ва ших — тоже спасибо скажет. Вы видели фильм «Щорс»?
— Видели! — обрадовались оба. — Как немцев бил Щорс! Мы и песню пели о нём, с Ольгой Васильевной…
При воспоминании об Ольге Васильевне замолчали, словно чтили память минутой молчания. И не только пионервожатой, но и Петра Сидоровича, и отца Гришиного…
Первой отозвалась Екатерина Павловна.
— Не забыли ту песню?
— Помним!.. Сколько пели. На уроках разучивали.
— Ну, «ели разучивали… что ж, потихоньку…
Почти шёпотом запела их учительница:
Шёл отряд по берегу,
Шёл издалека.
А мальчишки подхватили немного громче. И полилась по хате волнующая довоенная песня.
Шёл под красным знаменем
Командир полка…
Э-эх, э-эх, командир полка.
Не заметили, как с «потихоньку» перешли на «громко».
Голова обвязана,
Кровь «а рукаве.
У мальчишек блестели глаза, у мальчишек колотились сердца.
След кровавый стелется
По сырой траве.
Э-эх, э-эх, по сырой траве.
Умолкла учительница, умолкли и мальчишки. Но песня не умолкла. Казалось, она звенела у каждого из них в сердцах.
Екатерина Павловна не спеша подошла к окну, за которым лениво падали снежинки.
— Так вот, — произнесла она, как на уроке, когда подводила итог сказанному, — фильм «Щорс» поставил Александр Петрович Довженко. Он земляк наш, полещук. Из Сосницы. А теперь к советским бойцам и к порабощённым людям с тёплым словом обратился… Пишите, дети, дальше…
И загуляли по Таранивке листовки. В Хорошево добрались, до Чернобаевки долетели.
Потом мальчишки новые листовки писали, учительница сама их сочиняла. Сашко приносил из леса сообщения Советского Информбюро, а Екатерина Павловна переплавляла сухие цифры и факты сообщений Информбюро в пламенные слова.
Листки из ученической тетради волновали людей, вселяли веру в тот счастливый день, когда будут сметены с родной земли захватчики, придёт победа…
Однажды мать послала Гришу к деду Зубатому попросить взаймы соли. Как раз вернулась с работы баба Денисиха. Она веяла в амбаре зерно. И теперь выворачивала его из многочисленных карманов, нашитых к изнанке юбки, фартука и жакета.
— Чего так смотришь, как тот пугало Лантух? — незлобиво сказала Грише. — Чего скалишься? Разве твоя мать не крадёт у новой власти?
