Что скрывал покойник | страница 43



— Месть? — высказала предположение Руфь. — В этом возрасте унижение может показаться смертельным оскорблением. Разумеется, они намеревались унизить Оливье и Габри, но вышло так, что они поменялись ролями. А задирам не очень-то нравится получать сдачу той же монетой.

Гамаш кивнул. Это было вполне возможно. Впрочем, если только вы не психопат, месть должна была принять другую форму, отличную от хладнокровного убийства.

— Как давно вы были знакомы с миссис Нил?

— Мисс. Она никогда не была замужем, — поправила его Руфь. — Хотя однажды это чуть было не случилось. Как же его звали? — Она задумалась, перебирая поблекшие страницы своей памяти. — Энди. Энди Сельчук. Нет. Зель… Зель… Зелински. Андреас Зелински. Это было давным-давно. Лет пятьдесят тому назад, может, даже больше. Не имеет значения.

— Пожалуйста, расскажите мне об этом, — попросил Гамаш.

Руфь согласно кивнула головой и рассеянно помешала скотч лакричной трубочкой.

— Энди Зелински был лесорубом. На этих холмах уже которую сотню лет валят лес. Впрочем, большинство вырубок уже закрылись. Энди работал в Монт-Эко на лесозаготовительном предприятии Томпсон. Эти работяги никогда не отличались кротким нравом. Они работали семь дней в неделю на холмах, спали на голой земле, терпели бури и ураганы, в сезон спасались от медведей, а мошкара, должна быть, буквально сводила их с ума. Они мазались медвежьим жиром, чтобы отпугивать клопов и прочую кровососущую нечисть. Они больше боялись мошкары, чем барибалов[25]. Иногда на уик-энды они выходили из леса, похожие на живые отбросы.

Гамаш внимательно слушал. Ему было по-настоящему интересно, хотя он и не был уверен, что рассказ имеет какое-либо отношение к расследованию.

— Однако на предприятии Кей Томпсон все обстояло по-другому. Не знаю, как ей это удавалось, но она умудрялась держать этих парней в руках. Никто из них не осмеливался ссориться с Кей, — с восхищением заключила Руфь. — Энди Зелински со временем стал бригадиром. Он был прирожденным лидером. Джейн влюбилась в него, хотя, должна признаться, почти все мы сходили по нему с ума. Эти его здоровенные ручищи и обветренное лицо… — Гамаш почувствовал, что сейчас она не видит его; мыслями Руфь унеслась в далекое прошлое. — Он был крупным мужчиной, но при этом нежным. Нет, не так, это неподходящее слово. Порядочным, вот. Он мог быть жестким, даже жестоким иногда. Но не злобным. И еще он был чистым. Он него пахло мылом «Айвори». Он приходил в город вместе с другими лесорубами с лесопилки Томпсон, и они отличались от прочих тем, что от них не воняло протухшим медвежьим жиром. Кей, должно быть, драила их щелоком.