Не было ни подлеска, ни кустов, ни палой листвы; землю плотным пружинящим ковром укрывала все та же курчавая коричневая трава.
— Смотрите, ни тропинки нигде, ни следов никаких, — негромко сказал Костя: в этой застывшей тишине и говорить было трудно. — Хотя на этой траве следы вообще, по-моему, не остаются.
Кудрявцев сильно топнул ногой: трава тотчас выпрямилась, и вмятина от подошвы бесследно исчезла.
— Так куда же идти? — Костя растерянно огляделся. — И главное, как потом вернуться? Солнца нет, определиться не по чему. И на стволах никаких примет, не распознаешь, где юг, а где север.
— А если делать зарубки? — робко предложил Володя.
Кудрявцев извлек из кармана перочинный ножик и с сомнением поглядел на блестящее игрушечное лезвие.
— Ладно, попробуем, — сказал он, подойдя к ближайшему дереву. — Не люблю я деревья калечить, но…
Он вогнал острие в розовую гладкую поверхность. Но не успел выдернуть нож: тонкая, пронзительно свистящая струя ударила ему в лицо, он отшатнулся, закрыв руками глаза, чуть не упал. Костя поддержал его и, уклоняясь от красно-розовой струи, вырвал нож из дерева.
Свист немедленно прекратился, струя исчезла.
— Ф-фу-ты! — выдохнул Кудрявцев, осторожно отводя ладони. — Ничего, глаза целы.
— Ты смотри! — закричал Костя. — Вот это да!
Разрез на дереве уже заплыл, почти исчез. Осталась красная, быстро светлеющая полоска. Еще через секунду и она бесследно растворилась в розовой коре, и уже нельзя было угадать, где проходил разрез.
— Самооборона без оружия плюс самоизлечение без лекарств, — пробормотал Костя, с восторгом глядя на дерево. — Ах ты умница! — Он осторожно погладил розовую кору и изумился: — Да оно теплое! Греет!
Кудрявцев тоже приложил ладонь к стволу и ощутил тепло, вначале слабое, постепенно нарастающее. Они недоверчиво поглядели на свои нагретые, порозовевшие ладони.
— Ой, посмотрите! — прошептал Володя.
Он нагнулся, почти упираясь лбом в дерево, и жадно вглядывался.
Дерево сохранило отпечатки ладоней. Только отпечатки эти, рельефные, со всеми выпуклостями и линиями, были не на поверхности, а словно бы внутри и постепенно уплывали вглубь и вниз. Володя совсем прижался к коре лбом, обхватил ствол руками — и вдруг отскочил, тревожно ощупывая разгоревшееся лицо.
— Что? Греет? — тревожно и сочувственно спросил Костя.
— Понимаете… оно меня засосало… — сбивчиво объяснял Володя. — Оно вдруг сделалось такое… рыхлое… и лицо в него ушло… а под руками твердое… и душно стало…
