Второв вспомнил про письмо, которое ждало его дома, и заторопился.
«Нагородили черт знает чего… Перила черные, ступени желтые. Лифта, конечно, не догадались сделать…»
Он попал в узкий изогнутый коридор.
«Стены белые, как в больнице… И пахнет как в больнице: йодом, карболкой и хозяйственным мылом», — отметил он.
На третьем этаже за стеклянной дверью Второв увидел людей, сидевших в удобно выгнутых пластмассовых креслах. Кто-то стоял у доски. Вероятно, рассказывал. По стенам было развешено множество графиков. Второв всмотрелся в листы ватмана.
«Усредненная формула миозина и разветвленная схема генетического кода». Прочел название: «К вопросу о механизме обмена в мышечной клетке».
«Интересно. Значит, покойный академик и метаболизмом занимался. Очень интересно».
Второв хотел было войти, но раздумал.
«Пусть их сидят семинарничают. Сначала с лабораторией нужно в общем познакомиться…»
На четвертом этаже он отыскал кабинет Кузовкина. Около двери была прикреплена табличка с надписью: «Кузовкин Аполлинарий Аристархович». И все. Звание и заслуги не указаны, они общеизвестны. Только дата рождения и смерти. Начало и конец двадцатого века. «Жаль! Все же он еще многое мог сделать, шестьдесят три для ученого-экспериментатора — это не рубеж», — вздохнул Второв.
Со смешанным чувством смущения и непонятного раздражения нажал ручку двери. То ли движение его было слишком резким, то ли дверь была слабо закрыта, но случилось неприятное. Раздался щелчок, дверь распахнулась, и Второв влетел в комнату. Двое мужчин, стоявших возле письменного стола с мензурками в руках, на миг застыли в изумлении. На развернутой газете лежала крупно нарезанная колбаса, ломти белого и черного хлеба, коробка бычков в томате. Здесь же приютилась узкогорлая колбочка с остатками прозрачной жидкости. Пахло спиртом и табаком.
— Здравствуйте! — смущенно сказал Второв.
— Здравствуйте… — протянул брюнет.
— Здоровеньки булы! — подмигнул блондин с редкими прямыми волосами и узким лицом.
Брюнет поставил недопитую мензурку на стол и вопросительно посмотрел на Второва. Блондин поколебался, но выпил (он тоже пил из мензурки), взяв для закуски кусок колбасы и белый хлеб.
— Прошу прощения, я, кажется, помешал?
— Ничего, ничего, — сказал блондин. — А вам кто, собственно, нужен?
— Моя фамилия Второв, мне временно предложили руководить лабораторией…
Блондин покраснел и поправил газету, словно его смущало обнаженное тело колбасы и красные пятна томатного соуса.
