Ее уединение было прервано только визитом Семена, который осенью 1760 года путешествовал по России, инспектируя семейные владения. Опять он пишет домой о сестре, поддерживая мнение о том, что Дашкова счастлива среди своих новых родственников>[88]. К концу года отпуск Михаила Дашкова из Преображенского полка закончился и семья вернулась в Москву. Екатерина не желала возвращения мужа в Петербург, в то время как доктора запретили ей путешествовать из-за новой беременности. Она написала отцу, умоляя его употребить свое влияние и добиться продления отпуска мужа на пять месяцев, но безуспешно: Дашков должен был явиться в полк. С его отъездом Екатерина заболела лихорадкой и горячкой, а затем впала в депрессию, рыдания и апатию до такой степени, что перестала писать мужу. Она знала, что пока она страдает от одиночества, эмоциональной боли и физического неудобства своего положения, ее муж ведет приятную жизнь молодого офицера в столице — играет, пьет, участвует в карнавалах и санных праздниках в Ораниенбауме. Она также подозревала, что он не был столпом супружеской верности.
Положение стало особенно трудным в последнюю неделю беременности. Была зима, повитуху уже вызвали к началу родов, и в этот самый неподходящий момент потрясенная Дашкова узнала от служанки, что муж вернулся в Москву. Но вместо того чтобы кинуться к постели рожающей жены, он самым невероятным образом остановился в доме своей тетки. Между супругами явно не все было в порядке, и Дашкова признавалась, что больше всего ее бесило малейшее подозрение в его неверности. «Нужно представить себе семнадцатилетнюю… женщину, с горячей головой, живым воображением» (22/44), как Дашкова описывала себя, которая решила все в одно мгновение. Вопреки их энергичным возражениям, акушерка и старая служанка получили приказ помочь шатающейся и еле стоящей на ногах Дашковой спуститься по лестнице вниз, где ее путь прервали начавшиеся схватки. Боясь, что звук проезжающих саней будет услышан и ее эскапада раскроется, Дашкова с помощью двух женщин дошла холодной и снежной московской ночью до конца улицы, где схватки опять настигли ее. Каким-то невероятным образом достигнув цели, она поднялась по длинной лестнице и, несмотря на боль, предстала перед потрясенным мужем, который бросился объяснять ей, что схватил простуду и не хотел ее заразить. Дашкова потеряла сознание; испуганная свекровь доставила ее домой, и меньше чем через час она родила сына, которого назвали, как и отца, Михаилом. Это был здоровый мальчик: она произвела на свет не просто ребенка, а желанного наследника. Весь дом Дашковых радовался той ночью. Призвали священника для благодарственной службы в честь рождения ребенка — долгожданного продолжения фамилии Дашковых. Физически и эмоционально опустошенная напряжением последних двух дней, Дашкова не могла сдерживать рыдания. Муж, который теперь спал в соседней комнате, пытался развеселить ее, посылая смешные и даже ребяческие записки. Дашкова приходила в себя медленно, однако она была молода, и вскоре силы вернулись к ней. Она восстановила порядок и гармонию в семье — пусть лишь на время.
