Немного пиццы, немного Кадотта. Если дела пойдут хорошо, возможно, я даже буду в хорошем настроении к тому времени, когда пойду на работу. Я надеялась, что секс сотрет воспоминания о том весьма странном сне. Я никогда не западала на зоофилию, так что же со мной происходит сейчас?
Между грудей шевельнулся камень, заставив меня вздрогнуть. Я стояла у французского окна и смотрела на летнее солнце. Я не двигалась. Тогда почему зашевелился тотем?
Сон напугал меня, только и всего. Сны — это просто сны, вопреки всяким кликушам от сверхъестественного, утверждающим обратное. Сны не содержат истины или пророчеств, глубоко спрятанных тайн или скрытых надежд. Это просто образы, которые ничего не значат. Но какие образы!
На мой разум обрушились видения сплетенных тел, лоснящейся от пота кожи, разгоряченной плоти. Они сопровождались тактильными воспоминаниями о мягком мехе, скользком языке. Мужчина и зверь слились в одно — или это были женщина и зверь?
В дверь позвонили, и я очнулась. Я катала тотем в пальцах, словно бусину четок. Камень был теплым. Я закинула кулон себе за пазуху так, словно он был охвачен огнем.
Женщина и зверь? Это было чересчур извращенно для моего душевного спокойствия, и я заставила себя выкинуть сон из головы.
В коридоре стоял Кадотт с пиццей. Я так проголодалась, что мне хотелось съесть их обоих. Что со мной не так? Ничего, с чем не справились бы немного пиццы и вдоволь секса.
— Я встретил разносчика на подходе.
— Я тебе заплачу. — Я распахнула дверь, приглашая его войти.
— Ага, заплатишь. — Он протиснулся ближе ко мне, захлопнул ногой дверь и поцеловал меня: жестко, глубоко и влажно.
Может быть, секс, а потом пицца — так даже лучше.
Кадотт отступил назад и поднял голову.
— Ну вот, все оплачено.
— Одним поцелуем?
— Ты очень хорошо целуешься.
Я осталась потрясенно стоять в прихожей, а он прошел в квартиру. Мне редко делали комплименты и никогда — по поводу умения целоваться. Я понятия не имела, что ответить.
Что-либо говорить и не пришлось. Когда я добралась до дивана, гость уже вовсю жевал. Он принес вино. Я достала для него бокал и штопор.
— Ты не пьешь? — посмотрел он на единственный бокал.
— Мне через четыре часа на работу.
— Это не ответ на мой вопрос.
— Конечно, пью.
Я редко встречала копа, который бы не пил, если только однажды не дошел до ручки и не завязал.
Работа полицейского, даже в таком крошечном городке как Минива, полна стресса. Копы пили. Запойно. Многие из них также курили. Или жевали табак, как Клайд. К счастью, мне до недавнего времени удавалось справляться со стрессом с помощью эпизодической «Кровавой Мэри» и плавания в сумерках.
