Что же делать-то? Откажешься драться — изобьют крепче, чем Кольку и на ночь запрут в эту «яму». Начнешь драку — себя уважать перестанешь и вообще в преступника превратишься.
Два эти чувства — страх и совесть — боролись в душе Андрюшки, когда он смотрел на бледного, измученного, сжавшегося в комок Кольку, который молча глядел в глаза другу, словно бы спрашивая: «Неужели ты меня предашь? Знаешь, как мне тут холодно и страшно было?! Да если ты согласишься вместо меня тут посидеть и эти подонки меня отпустят, я не побоюсь в милицию сбегать! Их всех в тюрьму посадят! В колонию для несовершеннолетних!»
Неизвестно, думал ли так на самом деле Колька или Андрюшка просто сам для себя такой вывод сделал, но только он неожиданно твердо произнес:
— Я не буду драться!
— Что-о? — прищурился Карась. — Ты что, пацан, из ума выжил, да? Или подумал, что мы тут шутки шутим? Не-ет, ошибся ты, у нас не шутят…
И замахнулся кулаком. Андрюшка инстинктивно зажмурился, ожидая, что вот-вот искры из глаз посыплются, но вместо удара услышал испуганный, прямо-таки истерический вопль Карася:
— А-а-ай! — Следом и его дружки завопили на разные лады.
Тимофеев широко распахнул глаза и увидел нечто совершенно невероятное. Карась, нелепо дрыгая руками и ногами, вниз головой висел в воздухе, будто угодив в состояние невесомости. Однако при этом он не мог там свободно плавать и кувыркаться, как космонавт. Нет, некая неведомая, скорее всего сверхъестественная сила, против воли отчаянно упиравшегося Карася тащила его в угол комнаты! Когда Андрюшка покрутил головой, то увидел: то же самое происходит и с Косым, и с Лосем, и с Бомбером. Все они висели вниз головой и безуспешно дрыгались, пытаясь противостоять таинственной, невидимой силе, которая неуклонно волокла их в углы комнаты. Колька Нестеров стоял с открытым ртом и испуганно моргал глазами, явно не понимая, пугаться ему этого таинственного явления или радоваться. Тимофеев, конечно, догадался куда быстрее.
«Ангел! Ангел вернулся!» — восторженно подумал он, хотя никто поблизости не порхал. Но кто еще мог заступиться за Тимофеева, кроме ангела-хранителя? Сомнений не было…
Хотя пару минут или чуть меньше Карась и его компашка еще смогли побарахтаться, неведомая сила оказалась непреодолимой. Шпану вжало в углы комнаты, причем ноги оказались вытянуты в струнку и упирались ботинками в потолок, а руки раскинулись горизонтально в стороны. Потом произошло еще одно чудо: прямо из кирпичей и штукатурки выставились металлические захваты — цап! — и накрепко прищелкнули Карася с друганами к облупленным стенам. Теперь все четверо очень походили на похищенное Тимофеевым распятие, висевшее между плакатами «Kiss» и «AC/DC». Конечно, всем им было очень неудобно висеть вниз головой и, наверно, даже больно, потому что они все время выли и ругались, но Андрюшка их жалеть не собирался. Он торжествовал:
