— И зачем ты ей про этот можжевельник наплела? — ухмыляясь, спросил он.
— Затем, что теперь она хоть ненадолго забудет про кое-какое другое слово. А глядишь, и вовсе не вспомнит, — Инга с надеждой улыбнулась и, протерев свободной рукой глаза, положила голову на подушку.
— Ой, бред… — прокомментировала Эмма, разглядывая себя в зеркальце. — Делать людям нечего.
Она посмотрела на Ингу с выражением вселенского сноба и, докрасив губки, вышла. Видимо, в коридоре ожидал Шпала.
Витька многозначительно хмыкнул.
— А чего именно можжевельник?
— Да не знаю, что первое мудрёное в голову пришло, то и ляпнула. Сейчас многие родители, бывает, едва успевают одеть и накормить деток. Не всегда есть время разъяснять, что хорошо, а что плохо. Школа даёт только избитые, тысячу раз произнесённые истины, не очень-то хочется им внимать, уж ты-то знаешь. Телевизор вообще трагедия, и всё это не пустяки. Столько проблем в мире, а всё потому, что кто-то когда-то кого-то не до учил основам морали. У всех проблем современности ноги растут из воспитания. А мы с нашими подходами рискуем недоучить сразу несколько поколений. То-то весело будет.
— Умно, конечно, говоришь. Но что с того? Ты одна из немногих, кто это понимает и вообще об этом задумывается, а один в поле не воин, — Витя тихо скинул тапочки и забрался к Инге на кровать, сев по-турецки. — Да даже если воин, не лень тебе чужих детей воспитывать: Лизку, меня?!
— Я? Тебя? — Инга едва удержалась от смеха. — Тебя уж воспитаешь! Родители не смогли, а я с какой-то радости воспитаю?
— Нет, ну я не совсем то имел в виду, — спохватился парень пояснять свои глубокие мысли. — Просто я чувствую, что ты влияешь на меня, а вот хорошо или плохо, пока не знаю.
— Странно. У меня нет цели что-то в тебе менять, — серьёзно предупредила Инга. — Мнения своего я тебе не навязываю, только говорю, а уж соглашаться или спорить — дело полностью твоё.
— Скажешь тоже — спорить! С тобой спорить так же бесполезно, как и со мной. Так что избавьте от этого, — энергично замахал руками мальчишка. — Мы с тобой вон сколько раз уже о всякой всячине болтали, и, что бы ты ни говорила, я почти всегда оставался при своём мнении.
— Почти всегда, — подчеркнула девушка.
— Почти не считается, — Витька надменно показал язык.
— Ну ладно, будь по-твоему, — она вздохнула с безнадегой во взгляде.
— Во-о-от. Меня переспорить невозможно.
— Ну хватит тебе, — Инга незаметно слабенькими пальцами пощекотала мальчишке пятку, чтобы наконец угомонить его разбушевавшуюся гордыню. Тот с детства щекотки страх как боялся и, почувствовав, резко дёрнул ногой и засмеялся.
