— Приходила. Больше никаких мешковатых рубашек, — Инга невесело улыбнулась. Витька кивнул, хотя новая кофта смотрелась на девчонке немногим лучше: тоже висела на тонкой фигуре, как флаг в отсутствие ветра; один рукав казался слишком длинным — почти до кончиков пальцев, зато другой был закатан до локтя, открывая перебинтованную ручку. Но говорить всего этого Витька не стал, зачем её расстраивать лишний раз?
— Ужин скоро? — спросил он, потирая сонные глаза.
— Через полчасика, — Инга присела с ним рядом, оперевшись о батарею отопления. Хоть в городе стояла претёплая погода, для больницы отопительный сезон начался ещё неделю назад.
Виктор, к своему удивлению, не испытывал нужды поддерживать разговор. Раньше он везде и всегда старался казаться интересным, общительным, весёлым и бойким. Поэтому не переставая говорил, говорил и говорил, даже тогда, когда настроение опускалось ниже плинтуса и болел язык. А сейчас вот не хотел бестолково болтать — и честно молчал. Не было надобности что-то разъяснять Инге, оправдываться, она и так знала, что ему нехорошо и болтливости это не способствует. Совсем она не нуждалась в том, чтоб её развлекали занятными беседами, анекдотами, пустыми шаблонными вопросами. Им обоим в тот момент не особо хотелось говорить. Может, потому не беспокоили ни тишина, ни затянувшаяся пауза. Такая ненавязчивость в общении радовала Виктора. Он чувствовал себя свободно, непринуждённо и спокойно. Обязательно ли вообще собираться компаниями, только чтобы болтать, шутить? Молчать вместе тоже неплохо. Беспокоиться о поддержании беседы не нужно, и думать можешь о чём угодно, но в то же время не чувствуешь себя одиноким, ведь кто-то рядом.
Полы коридора отсвечивали какими-то древними прозрачными пятнами. Бекир и Лиза, оставив машинки, теперь играли в прятки: мальчик сидел у старой кушетки, таясь за маминой ногой, а Лизавета, стоя у стены, громко считала: «Я иду искать, кто не спрятался, я не виновата!»
Наталья Тарасовна брела вдоль коридора, заглядывая поочерёдно в палаты, — видимо, закликала готовиться к ужину. Приземистый студент-практикант, выйдя из ординаторской, старательно застегнул куртку и пошёл к выходу. В дверях бедолага чуть не столкнулся с большой металлической телегой, на которой повариха везла стряпню на ужин. Завидев это, Витя спешно встал, отряхивая джинсы.
— Пошли места занимать, — сказал он Инге и протянул ей обе руки, чтобы помочь подняться.
На ужин давали отварную картошку с полупрозрачным куриным крылом и сладкий, даже приторный, чай.
