— Пиши. Выговор тебе объявляю без занесения. Чтоб Хробак заткнулся. Но ты учитывай. Рядом с домом той бабы не появляйся. Обходи за километр. Что сейчас на тебе висит?
— Ничего особенного. Недельку терпит. Кража. Разбойное нападение. Дело ясное. Приеду — в суд передам. Виновные признались полностью.
— Давай дуй к своим.
Против Светки я прошел с топотом. Она тряхнула перманентом.
Прошипела:
— Сил нету от вас, товарищ Цупкой. Поведение у вас идиотское.
Это меня задело. Сильней, чем выговор без занесения.
Я к ее столу куцому приблизился на опасное расстояние и в лицо ей в ее манере прошипел:
— Ой, Светка-Светлана, дойдут у меня и до тебя руки.
Она хихикнула своим противным образом. Но осталась довольная.
Разговор со Свириденко она, конечно, подслушивала. Теперь все отделение будет обсуждать мои происки к посторонним бабам. Пускай считают, что в этом и есть корень. Светка постарается раздуть факт до неузнаваемости. И даже хорошо. Лучшего прикрытия цели и искать не надо.
В темноте этого же дня в мою домашнюю дверь осторожно позвонили.
На пороге стоял Штадлер. За его плечами кто-то мялся возле стенки. В неважном свете лампочки я рассмотрел Зуселя.
Штадлер пропустил вперед себя Зуселя, потом втерся в дверь сам.
Я закрыл дверь и показал рукой, чтоб шли на кухню. Как раз у меня был ужин. По-холостяцки. Холодная вареная картошка, сало, луковица, хлеб с улицы Пушкина, наш, не завозной. Конечно, чай.
Обратился к обоим:
— Что случилось? Диверсанты в синагоге? — Шутка хоть и невеселая, но как-то начать надо, чтоб они сразу узнали свое место. — Докладывайте быстренько. Времени у меня нету. Устал. Ну?
Зусель молчал, крутил головой, как всегда, в грязном картузе. Хоть я немедленно отметил в его образе участие женской заботы. Пиджак с туго пришитыми пуговицами, штаны приглаженные, ботинки на честном слове, а со шнурками. Малка — ясно.
Штадлер из кармана брюк достал тетрадочку, точеный химический карандашик, слюнить по своему обыкновению не стал, выписывал насухо.
«Я есть свидетель при Зуселе Табачнике и при вашей дальнейшей беседе. Я ни при чем. Инициатива Зуселя. Слушать будете или уходить? Мое мнение — лучше б вам послушать».
И зачем-то подписался полной фамилией. Вроде мне предстояло эту бумажку подшивать к делу. Листок вырвал ровно. Значит, не нервничал. Гад.
Я нарочно читал медленно, хоть сразу охватил полностью все слова и смысл.
Дочитал. Бумажку положил на стол, под тарелку с салом и луком.
Штадлер хотел забрать, но я не разрешил.
