Файда застыл. Потом ручками задрыгал. Пуговички у него на рубахе в петельки не входили. Как ни старался застегнуться от пупа до горла.
— Михаил Иванович, что вы говорите… Какая отрава… Без оснований обвиняете. Я от сердца. И Сима тоже. И Суня. Отрава…
Моя шутка слишком его задела. Конечно, сказалось текущее время.
Но испуг Файды натолкнул меня на новую мысль.
— Мирон Шаевич, а чего вы вчера не пришли? Неужели Сима не доложила, что я у Довида?
— Доложила. — Файда пуговички застегнул — через одну. А под горлом так руку и держал. Не было под горлом пуговички. Не было. — Я и шел уже, под самый вечер. Увидел, что вы с Довидом куда-то направились. Издали увидел. Не сблизка. Сблизка я б подошел, хоть поздороваться. А издалека — чего мешать. Я мешать не люблю. Не лезу. Никогда не лезу. Ну. А вы далеко. Идете себе и идете вперед. Я развернулся и обратно домой двинулся.
— Вперед-назад бегаете, как пацан. Почему не крикнули?
Я сохранял спокойствие и ел стоя. Сало шкварочками прилипло к дируну со всех сторон, и я облизывал пальцы. Некультурно, но какая культура в данный момент?
Файда покраснел. Махнул рукой — не той, которой за горло держался.
— Михаил Иванович. У вас прямо подозрительность. Подозрительность, а не основания. Делаете из мухи слона. Может, я в уборную захотел и не смог бежать за вами. А потом вы удалились с глаз. Бурьян. Будяки. Колючки разные. Вы с Довидом буквально напролом шагали.
Гришка и Вовка давно слушали и прыскали в кулаки. Особенно насчет уборной.
Я им выдал по дируну, но приказал рядном, которым укрывались дети, не утираться. В крайнем случае облизывать руки вплоть до локтя.
Хлопцы ели весело, я на них любовался.
Подал голос Довид.
— Мирон, рот закрой. Иди домой или куда тебе надо. Спасибо за еду.
И так сказал, что Мирон аж выветрился из хаты. Портфель, правда, хапнул. Не забыл. И горло не отпустил.
Довид пошел на двор.
Я за ним.
Он неодетый, и я.
Говорю:
— Не за финкой, а, Довид?
— Нет. Я ее в уборную вчера бросил. Хочешь, поищи в дырке.
— Надо будет — поищу. И найду. И не в таких местах находил. Я руки запачкать не брезгую.
— Что со мной сделаешь?
Довид спросил спокойно. Не удивительно, что он не переживал. Испуга не было. Что-что, а испуг я различаю.
Я ответил, что делать с ним ничего не намерен. Мне только надо, чтоб он не считал меня за дурака. Вот моя исключительная просьба и приказ по-хорошему. А что он на меня с финкой кинулся, так всякое бывает. На меня и Евсей однажды кидался. С пистолетом. Выпивши мы были. Поспорили из-за политики.
