Видимо, вариант с киллером ему особенно понравился, и Виктор Николаевич довольно крякнул. Потом продолжил: – А я, как благородный человек, способный понять чужое горе, великодушно простил ее. И историю эту, напиши, Анечка, я не имел права умалчивать. У нас все равны. Пусть народ знает своих героев. И заголовок, крупно: «Она желала мне смерти, но я ее простил!»
Послышались дружные аплодисменты и голос Анечки: – Виктор Николаевич, вы такой благородный!
Чуть погодя опять голос Жемчугова: – Надеюсь, все согласны со мной: это как раз то, что нужно для разворота! Наши рейтинги взлетят как никогда, – последнее он произнес с нескрываемым удовольствием.
Светлана, так и не зайдя в кабинет, оставила заявление на стуле в коридоре. Здесь ей больше делать было нечего.
Информационный повод, слава богу, был найден.
Пустой файл О ценностях истинных и иллюзорных, о том, что жить надо настоящим
«Выпь кричала тонко и пронзительно», – написал он и откинулся в кресле. Как на самом деле кричит выпь, он не знал, но фраза эта ему понравилась. Рассказ об охоте на пернатых был «халтуркой». Он взялся за нее из-за безденежья, а дело ни тпру ни ну. Птиц этих он в жизни не видал, стрельбу по животным считал блажью, а на самих убиенных птах ему по большому счету было наплевать.
Свернув застопорившееся на крике выпи описание охоты, он открыл другой файл. Кроме напечатанного посредине крупно и многообещающе – «роман», здесь было пусто. И эта пустота раздражала, как раздражает пустое чрево холодильника – когда есть хочется, а идти в магазин лень.
Надо было с чего-то начинать, с первой, запевной строчки, а ее-то как раз и не было.
Он хотел закурить, надеясь таким образом настроиться, привлечь Музу ароматом табака. Может, и она неравнодушна к нему, ведь женщина же…
Всем его женщинам нравилось, когда он курил трубку. Как старик Хэм. Он вообще старался ему подражать: обзавелся бородкой, купил трубку и частенько сиживал так – с глубокомысленным видом, словно обдумывая очередной свой опус… Но получалось как-то не слишком похоже. Курить табак после сигарет не было чем-то диковинным и даже нравилось, но растительность на остреньком подбородке и впалых щеках выросла чахлой и редкой и не придавала ему ни мужественности, ни желаемой мудрости его кумира. Так, одна волосатая неопрятность.
Не закурил. Зачем обманывать? Да и обманываться… давно уже не мальчик.
Курсор на мониторе нетерпеливо пульсировал, словно ждал, когда же человек начнет.
