– За что?
– Да сама не знаю. Вроде за то, что не звонила, что ли. Да, в общем, глупость какая-то! Во сне чего только не приснится.
– Точно, иногда такое увидишь, и думаешь, к чему бы это.
– Ну ладно, собираться надо, – Маша наконец поднялась с постели. – Мне сегодня после работы еще за путевкой и билетами надо заехать. Эх, – потянулась она мечтательно, – еще неделька, и «прощай, немытая Россия», здравствуй, турецкий берег!
– Ну ты и маньячка, Маш! Хоть бы раз для разнообразия еще куда поехала. Ну, не знаю… домой, например.
– Ты с ума сошла, Ань? – возмутилась Мария и даже пальцем покрутила у виска. – Что я там не видела в своем Мухосранске? Занюханная провинция. Главная достопримечательность – парк, где полтора пенсионера в шахматы играют да сопливые дети с мамашами гуляют. Нет, Анют, только Турция. Море, фрукты, сервис… Всё яркое, красочное, и люди улыбаются, не то что здесь.
– Маш, так ты сама улыбайся, и тебе будут улыбаться. И вообще, по мне, так и здесь хорошо. Столько мест клевых.
– И не уговаривай, Ань! Только Турция! И там я буду улыбаться, обещаю!
О видах на урожай, альфа-самцах и кусочке счастья
Пасечник Иван Петрович, или попросту Петрович, как зовут его многие в Носово, проводив приезжавших на выходные дочерей и внуков, надумал перед сном пройтись. А что, моцион для здоровья полезный, особенно в его годы. Заодно и приятеля своего решил проведать, Сергея Васильевича, тоже пчеловода, но живущего на другой стороне ручья, на карте именуемого почему-то рекой Каменкой.
Иван Петрович, надо заметить, фигура весьма колоритная. Мужчина преклонных лет, под восемьдесят, но очень еще крепкий, коренастый, дубово-кряжистый, с сильными узловатыми руками. У него пышно вьющаяся серебристая шевелюра, по-молодому синие глаза, большой шишковатый нос и соответствующий внушительной внешности густой баритон. Вообще, он здорово похож на актера Леонида Маркова, только без присущей тому мрачноватой углубленности в себя. Этот попроще будет.
Петрович – коренной носовчанин, но теперь живет тут со своей супругой Ольгой только в теплую пору года, зиму же коротает в городе. Да и что здесь делать в другое время? Газ – баллонный только, вода – из колодца, и та верховушка. Тарелку телевизионную не повесишь – сопрут жадные до чужого добра люмпены из соседнего села. Да и дорогу к дому самим чистить от снега накладно. Вот потому-то на тридцать дворов обитающих круглогодично не наберется и десятка. Остальные наведываются лишь изредка да летом приезжают как на дачу. И тогда жизнь в деревне бурлит.
