Непокорный алжирец [книга 1] | страница 32

— Генерал утверждает, что партизаны собираются уничтожить всех европейцев. Не знаю, то ли генерал сгущает краски, то ли. партизаны палку перегибают, — я ещё не разобрался, Но одно я понял достаточно ясно: нет такой цели, во имя которой можно подвергать унижению и уничтожению целый народ. Боже мой, да я сам только сейчас начал понимать, что я — алжирец! И благодарить за это я должен таких «благодетелей», как генерал Ришелье. Это они пробудили во мне чувство национального достоинства!

Решид облегчённо вздохнул, наконец-то он всё сказал Малике. Никогда ещё он так серьёзно и откровенно не разговаривал с ней. Теперь всё зависит от её решения. Сумеет ли она отстоять своё чувство, не смалодушничает ли перед родительским гневом? Хватит ли у неё характера? А Малике слушала, радуясь, что все опасения напрасны и её Ахмед не связан с этими страшными партизанами.

— Отец тебе вчера ничего не сказал? — спросил доктор, снова завладев рукой девушки.

Малике вспыхнула.

— Не надо скрывать от меня ничего, девочка, — ласково сказал доктор. — Я понимаю твоё состояние. Конечно, согласие отца важно, но боюсь, мы с ним не поладим.

— Значит, ты меня любишь! Всё остальное неважно… Я знала, ты не можешь меня не любить! — воскликнула Малике и смутилась, вспомнив, что девушке так говорить не подобает.

— Ты прелесть, — сказал Ахмед с нежностью. — Я тебя очень люблю.

Решид и в самом деле чувствовал сейчас такую огромную любовь к Малике, что теснило в груди.

В дверях появилась растерянная Джамиле-ханум.

— Мама твоя приехала, Малике-джан… Во дворе ждёт, отказалась зайти в дом.

Малике виновато посмотрела на доктора.

— Ахмед, генерал приглашает нас в гости к своему двоюродному брату. В три часа мы должны выехать.

— К Шарлю Ришелье?! — доктор был неприятно поражён.

— Да… Папа с мамой тоже едут… С ночёвкой. А вернёмся— сразу же позвоню тебе, хорошо, Ахмед?

Решиду страшно не хотелось отпускать девушку, и с каким-то, вдруг возникшим чувством отчуждения он поцеловал протянутую руку.

Во дворе послышался нетерпеливый голос Фатьмы-ханум, Малике вздрогнула.

— До свидания, Ахмед… Я пойду.

«Любит, любит, любит… — с облегчением и вдруг наступившим покоем, как если бы её отпустила острая боль, думала Малике. — Но почему он не хочет стать мэром? Всё было бы так просто и хорошо!»

Каблучки Малике затихли на лестнице, а Решид всё ещё смотрел на закрывшуюся за девушкой дверь. Он вдруг понял, что совершенно не знает её. О чём она думает, чем живёт? Может быть ей правда нужен в мужья мэр? Малике прелестна, добра, но человека из неё надо ещё лепить и лепить. А он не скульптор, он хирург. Устало передвигая ноги, Решид прошёл к себе в кабинет и лёг на диван, заложив руки за голову.