— Здравствуйте, Арвен, — и прошел в ризницу одеваться. Она стояла и смотрела на людей, будто на реку, а Патрика не было среди них; и все стали заходить в часовню; и он вышел из кухни самым последним. Рядом шли двое мальчишек в одинаковых свитерах и говорили о футболе, а она видела: он жив — и можно жить самой.
— Привет, — сказала она неловко, словно ей дали что-то тяжелое подержать и оно выскальзывает; он остановился, и с ним — мальчишки; с любопытством осмотрели её, как котенка: породистый ли, девочка или мальчик; а он смотрел странно, глаза его потемнели, словно комната в дождь, — если мне нельзя здесь быть, я уйду…
— Почему? — и засмеялся, будто побежал по пляжу. — А-а, вот всё из-за чего: из-за той женщины… — и что-то тяжелое выскользнуло и разбилось; мальчишки зашли в часовню, а он подошел ближе, под футболкой не было уже никаких бинтов, и двигался он свободно, словно любил, — она же сплетница первая на весь квартал; никто ей не верит. Да и стала бы она трепаться в чужом приходе о старом… Ты всем нравишься; вот правда; а отец Ферро тебя не боится; сам сказал…
И она пошла с ним на мессу; после он опять мыл за что-то полы; «останешься?» «нет»; он кивнул, будто знал; будто они не были никогда вместе; она стояла и смотрела, как люди уходят; отец Ферро спросил её о делах; а потом достала из рюкзака мельницу, вошла в туалетную комнату — он набирал воду в ведро и насвистывал один из гимнов.
— Это тебе, — он перестал свистеть и поставил ведро; вытер руки о джинсы.
— Что это? — и взял, боясь сломать.
— Часы; у тебя ведь нет таких? смотри, они вот здесь заводятся, и когда бьют ровно, играет канкан.
— «Красная Мельня», — сказал он, — спасибо, у меня нет таких.
На мгновение руки их сошлись вместе, как в затмении; а потом она отдернула свою и ушла. Шла по всем этим улицам, на которых уже загорались разноцветные огни, и думала, сколько из живущих на них людей счастливы… Она надеялась, что он пойдет за ней; догонит, обнимет и скажет: «а уж что у вас там было, мне совсем неважно; главное, что есть ты; и давай жить вместе, иметь детей; смотреть на рассветы и закаты; качаться в креслах из ивняка; и проживем вместе сто лет»; она была так счастлива, когда шла по городу; а дома её ждало одиночество и в кои-то веки оставленный фотоаппарат — потому что из-за часов не влез в рюкзак; она готовила ужин и думала: «я была счастлива», будто дочитала последнюю главу отличной книги; перевод с испанского, конец двадцатого века; а утром раздался звонок в дверь, и она вышла в пеньюаре цвета сливы — привезла из Парижа; толкнула дверь, и одно яблоко опять покатилось по площадке; на ступеньках его поймал Патрик, лохматый, в своих неизменных пальто и голубых линялых джинсах, и сказал:
