— …а он сам, — закончила Марьяна, — ты влюблена; презренно и откровенно, накануне весны.
— О, Марьяна, разве я могу влюбиться? У меня вместо сердца лед для виски.
Марьяна посмотрела на Арвен; словно та сказала неприличность; подругами в общепринятом значении — совместные походы в супермаркет, разговор телефонный на час и секреты детства — они не были; просто очень разные — как разные страны; Прованс и Исландия; просто немного похожи: ну… обе девушки — как кодекс чести; и сказала, словно о лекарстве от гриппа:
— А ты попробуй…
И отвернулась на свои дела: кофе, пирожное, звонки; Арвен собрала фотографии, постучалась к редактору; «в час; на площадь — коллекция пальто» «с кем? Марьяной, Алексом, Олегом, Астрид?» «одна»; она поела в «Красной Мельне», напротив редакции, — похоже на рассказ, где встретятся парень и девушка: она в красном платье, он — писатель; потом она умрет, и он напишет легенду, снимут фильм; много цвета: красные декоративные крылья крутились, словно Земля вокруг Солнца, что-то космическое-кармическое; ей нравилось остановиться на входе и выходе и послушать, как они скрипят — еле слышно, словно снег начинает идти; в обед народу мало, совсем никого, — не накурено, не наговорено; помидоры с домашним майонезом, омлет с сыром, два глясе, виноград; потом поехала на площадь Звезды. Ветер с порта был ураганный, даже хотелось придумать ему имя. Полы длинных пальто; два черных: одно с капюшоном, другое — без; синее — акварель, изображающая море в ночь; и зеленое — темно-темно, изумруд, что-то такое; развевались и закручивались; декорации срывало, ассистентка была в отчаянии. «Домой», — махнула Арвен рукой; невозможно работать, пусть ругаются — лед у берегов тронулся, ветер с севера будет еще с месяц; будем снимать в помещении: старинные кресла, бокалы с красным; а потом повернула опять к «Красной Мельне» — озарилась: кафе закрыто зданием краеведческого музея; и было счастье, оттого что получается. Девушки смотрели на красные крылья, опирались на перила, поднимались по лестнице снизу — блестящие под шляпой глаза; мой Париж далеко на севере; а вечером она опять приехала на троллейбусе в старый деревянный приход и привезла Патрику фотографии.
— Это тебе… это ты…
Он смотрел долго и медленно, будто не знал человека на фотографии, но должен был обязательно запомнить — встретить в незнакомом городе, передать пакет; подошел отец Ферро, мрачный мальчик-служка, теперь в джинсах и свитере с Гарри Поттером, какие-то прихожане; шумно завосхищались, захлопали Патрика по спине, заговорили простые комплименты: красиво, похоже на настоящие, а вот здесь — на Шона; а она всё боялась, что обидела кого-то, далекого, словно в тумане.
