Обремененные строевыми занятиями, кантонисты, покидая школу, едва умели читать и писать и еще меньше знали четыре правила арифметики. Учителям предоставлялось право использовать ленивых, неуспевающих на своих домашних работах. Такие ученики обязаны были являться вечером к старшему своей комнаты и доложить, что долг службы у учителя выполнен в точности и без замечаний.
В кантонистских школах над всем прочим господствовала суровая шагистика, перед которой все преклонялись. Лишь она одна почиталась наилучшим воспитательным средством. Кантонисты, как и солдаты, должны были уметь маршировать тихим, скорым, вольным и беглым шагом. Изучались бесчисленные и нелепые ружейные приемы. Зимою строевые учения шли два раза в день. За учением наблюдали офицеры и унтер. Если кто-либо неправильно маршировал, то нерадивого к «фрунту», помимо наказания розгами, назначали на работы: посылали по канцеляриям для разноски военных пакетов, заставляли топить печи, чистить двор, помогать банщику и т. п.
Вообще строй был святым делом, стой как вкопанный. Особенно трудно было научиться такому приему: упираясь носком в землю, медленно поднимать другую ногу в уровень с пахом и в таком положении держать ее как можно дольше. От этого слабые не только падали как снопы, но, вытягивая до предела ногу, повреждали суставы. Николай I, посетив однажды лазарет во время царского смотра, попал в палату, где лежали кантонисты. Там он увидел на семи или восьми досках надпись «фунгус» (членосуставная грибовидная опухоль на ступне) и спросил о причине этой болезни. Государю доложили, что от чрезмерного вытягивания ноги при учебном шаге образуется нередко опухоль в самом суставе ступни, которая, при золотушном худосочии кантонистов редко когда излечивается окончательно. Недовольный Николай I обратился к больному кантонисту и получил объяснение, что при вытягивании ноги во время учения у него что-то хрустнуло, и нога болит. От царя утаили, что так называемый учебный шаг имеет вредные последствия.
В лазареты кантонисты попадали не только когда по-настоящему болели, но и тогда, когда муштра становилась невмоготу, опротивели классы или хотелось отдохнуть от казарменных волнений. Расковыряет парень ногу гвоздем или куском стекла, надрежет палец и даст ему распухнуть. Такого сначала высекут, потом отправят в лазарет на излечение. Однако долго залеживаться там никому не давали. И в лазарете наказывали за разные проступки и неисправности против устава и колотили совершенно так же, как и в казарме. Вся выгода лазаретного житья заключалась в том, что там не было ни фронтовых учений, ни классных уроков.
