– Он еще придет, – безапелляционно заявила Алинка, падая на оставленный мною диван.
– Это почему еще? История же вроде закончилась. Пан к морю пришел. Пан море нашел. И все такое.
– Потому что подобные встречи не происходят два раза. Все эти магические законы цифр. Даже вспомни сказки – всегда три препятствия или три выбора. Двух не бывает.
– Двум смертям не бывать, одной не миновать, – напомнил я.
– Это из другой оперы, – отмахнулась Алинка и зевнула. – К тому же, видишь, именно что «двум не бывать». Ферштейн?
– Ферштейн, – кивнул я. – И что же надо будет делать? Умирать? Я не хочу. А вдруг в третий раз – по-настоящему?
– Главное – понять, что он хочет сказать тебе, этот дед, который наверняка и есть пан Вроцлав.
– Я бы лучше попытался понять, почему он выбрал именно меня.
– Все беды человеческие от завышенной самооценки, – снисходительно пробормотала Алинка, а затем приподнялась и начала отчитывать меня так, будто бы я вздумал сказать, что Земля – плоская. – Ну пойми, ничего в тебе особенного нет. Уж можешь мне поверить! Я приглядывалась.
– Тебе – могу. А почему ты ко мне приглядывалась? – заинтересовался я.
– Вот и верь. – Вопрос остался проигнорированным. – А то удумал тут. Как что в жизни происходит, так – ох, я такой особенный. И это вместо того, чтобы понять, что произошедшее с тобой – случайность. Сочетание множества факторов, в которых, конечно, есть твое участие, но не настолько большое, чтобы считать, будто все произошло именно из-за этого. Теперь понял?
– Теперь – да. Спасибо.
Я ощутил, что меня подотпустило. Все же порой приятно узнать, что ты абсолютно такой же, как другие люди. Да, существуют различия. Физиологические там, психологические, интеллектуальные и все такое, но это не отменяет того, что ты человек. Сотни миллионов людей по всему миру желают оказаться «особенными», а меня сейчас радовало то, что произошедшее не нужно толковать каким-нибудь расположением звезд на небе в день моего рождения.
Заурядный был день, если честно. И я вполне зауряден, чего бы там из себя ни корчил.
Пока я предавался этому порыву самоуничижения, Алинка, видимо, чего-то придумала. Сидела и теребила край покрывала на диване.
– Давай по порядку, – сказала она, заметив, что я мыслями вернулся-таки в комнату.
– Давай. И каков он, этот порядок?
– Ты встретил деда. Он тебя убил.
– Хотя кусок мяса я не ел, да и не любил он меня, – воодушевленно добавил я и тут же устыдился под ее скептическим взглядом. – Извини. Нервы.
