И ад следовал за ним: Выстрел | страница 75



Бедное сердце, не бейся: серый грозный дом еще Усовой постройки, внизу ранее блистал спортивный магазин «Динамо» (старожилы не забыли, как футболисты «Динамо» однажды вмазали английскому «Арсеналу»). Но не только сим знамениты эти камни: дом проходил по ведомству Монастыря (для высшего состава), тут жили архиереи, и каждый встречал друг друга огромной дубиной. Даже после войны обитателей частенько чистили, шалили черные воронки во дворе. И жил тут мой большой друг и учитель, заплечных дел мастер и король подхалимов, влезший в самую-самую печень Самому-Самому, дослужившийся до крупных чинов, его превосходительство Бритая Голова.

Совершенно новый ресторан «Патио» (почему не назвать бы просто «Дворик засранцев»?) тянет на иностранщину, обалдели с этими «баксами», «кастингами», «картингами» и «керлингами».

Темнело. Улицу хорошо очистили от снега, постарались. Так было во все времена: центр тщательно приглажен, зато рядом в переулках трещат под градом сосулек проломленные черепа. Я задрал голову и увидел увесистые льдины, угрожающе свисавшие с крыши. Представил белокурую бестию, направляющего сосульку на мой кумпол, представил, прижался к кромке тротуара и убыстрил шаг, — приключения последнего времени сделали меня мнительным психом. А может, я таков от рождения?

Я волком бы выгрыз бюрократизм, да не выгрызть его никогда, — привет тебе, Великий Самоубийца, сжимающий кулак! Слабые души превратили тебя в фанатичного кретина, — разве свиным мозгам понять титанов, умирающих вместе с Утопией: Зигфрид и Брунгильда не сопливятся, как Кавародосси, который никак не откинет копыт («И вот я умираю…», а все не умирает), они принимают смерть спокойно и бесстрашно.

Вот и небоскребный памятник любви к Поднебесной, гостиница Усовой постройки, раньше она казалась мне долговязым уродцем, а ныне совсем не эпатировала, наоборот, разбудила померкшие чувства к мандаринам и кули. Часть помещения занимала монастырская гостиница, уверен, блин,[23] ничего не изменилось, организации не в привычках уступать площадь. Я заскочил внутрь: обстановка вокзальная, вокруг толстомордая охрана, пропуска куда-то и зачем-то, парочка милых девиц школьного возраста в костюмчиках от Версаче (в Лондоне таковых не встретить). Первые мекленбургские шлюхи. Событие дня. В прежние времена таких бесцеремонно высылали за пределы города (если, конечно, Монастырь не пользовался их услугами в высоких государственных целях). Я вышел на площадь и приблизился к театрам и залу более приличного Ильича (с мальчиками), вокруг шла оживленная торговля с лотков книгами, дисками и ширпотребом.