И ад следовал за ним: Выстрел | страница 48
Он продолжал что-то лепетать, окропляя брызгами синий палас, он снова схватил мою руку, но я резко оттолкнул его.
— Когда родился ваш отец? — вдруг спросил он.
Личность родителя всегда была свята для меня, касаться ее запрещалось даже близким.
Передо мною самый настоящий псих.
Конечно, псих, ну и что с этого?
Еще Ломброзо вещал, что у большинства талантливых людей давным-давно поехала башка, — не случайно Монастырь был всегда готов на основе медицинского заключения направить на лечение в психушку какого-нибудь выдающегося гения-диссидента (потом обычно на Западе ему вручали Нобелевскую премию).
Я старался выглядеть спокойным рыцарем с железными мозгами, но меня весьма и весьма взволновали и сведения о своей похожести на рассыпающегося от дряхлости масона, и странные предсказания по поводу затаившейся, словно бандит за углом, смертельной угрозе (к тому же еще в каком-то веке). Я прошелся по рецепции и еще раз взглянул на лик Иоганна Валентина Андреа, сверкавшего выпуклым лбом, плавно перераставшим в лысину, накрытую ермолкой. Только при больном воображении, только при извращенном восприятии мира можно было найти сходство между этим типом и потрепанным в боях, но еще годным на подвиги Алексом. Боже, как отвратительны эти нелепые пейсы, кустами падающие на гофрированный воротник, эти водянистые глаза и ухоженная борода-лопата (наверное, Иоганн холил ее целыми днями, выскребывая застрявшие крошки хлеба, кусочки капусты и попутно изгоняя оттуда красноглазых белых мышей).
— И все-таки я поеду! — молвил я без всякого желания куда-то ехать. Жуткая это черта, пожалуй, профессиональная, постоянно наступать на горло собственной песне, между прочим, тоже шизофрения, привет, чокнутый король Артур!
— Уважаемый сэр, я должен вам открыть тайну моей непристойной навязчивости: вас хочет видеть одно очень важное лицо.
— И только из-за этого весь этот фарс? — возмутился я, тут же сообразив, что стал жертвой простейшей комбинации, в которой участвовала и шлюшка Розмари вместе со всей кошачьей сворой.
Глава седьмая, в которой почтенный автор ничем не отличается от идиота
Он жил, не зная, жил ли он,Переходя тысячекратноОт жизни к смерти и обратно.Эндрю Марвелл
Выйти вон, предварительно устроив скандал в стиле оскорбленной добродетели?
И что?
Прояснятся ли все загадки и будут ли все шашки расставлены на доске?
Вряд ли, мой принц!
И я решил не уклоняться от встречи: всегда лучше обнять врага, чтобы его задушить, нежели бежать в сортир и прятать голову в унитаз (есть опасность только вымазаться, но не обрести истину).
